Сельский голова Николаич вяло перебирал бумаги. Мысль была заторможена после сытного обеда, до конца последнего рабочего дня недели оставалось совсем ничего. Телефон молчал, видно, районный бюрократический аппарат также переваривал пищу.
-Алексеевна, может, в понедельник подпишем- с надеждой в голосе попытался увильнуть от своих обязанностей Николаич.
-Николаич, в понедельник машина будет, нужно срочно всё отправить - безжалостно пресекла попытку нудная Алексеевна, бессменный секретарь совета.
Николаич, вздохнув, принялся читать «ересь», как называла Алексеевна переписку с районом. Нависнув мощным бюстом над его поникшей головой, она придирчиво следила, чтобы не было пропущено ни одного листика. В дверь робко постучали. Оба одновременно посмотрели на часы. Половина пятого, кого-то нелёгкая принесла.
Дверь приоткрылась, и в щель просунулось испитое лицо Петьки Шкурина, по кличке Шкура.
-Можно?- заискивающим голосом спросил Шкура.
-Весь входи - разрешил Николаич.
-Николаич, тут такое дело, у нас покойничек, вроде, нарисовался.
-Где?- испуганно спросил Николаич.
-Да мы, это, вроде на рыбалке были, ну, в брошенную кошару погреться зашли, а там трупак лежит. Ну, я к вам сразу, для принятия мер.
- А трупак, тьфу ты, труп чей, из наших кто?
-Да не, вроде, чужак. Мы особо не смотрели, но не нашенский, это точно. В карманах, вроде, документов никаких. По виду, бомжара. Синий весь, хорошо, холодно на улице, пока без запаху.
Николаич, страдальчески поморщившись, взглянул на Алексеевну.
-Вот, блин, тебе и выходные. Что делать будем? Ты, Петро, погуляй пока в коридоре. Сейчас сообразим, я тебя позову. Милиция приедет, нужно показания давать и прочее.
У Шкуры сразу же вытянулось лицо.
-И попробуй только смыться, из-под земли найду - пригрозил Николаич.
В кабинете повисла тишина. Николаич прикидывал- следаков вызывать, это 30 км туда и 30 обратно, они без бензина не поедут. До Белогорска, ближайшей судмедэкспертизы, 70 км, грузовая машина нужна, опять бензин. Мужиков для погрузки не найдёшь. Потом забирать тело, гроб покупать, яму копать, копачей искать. Николаич, застонав, придвинул к себе калькулятор.
Алексеевна в это время прокручивала ситуацию со своей колокольни. На опознание Николаич отправит её, она местная и всех до пяток знает. Труп без документов. Оформлять ей, волокиты не оберёшься. Прокуратура, следователи бумагами замучают. Хоронить в чём-то нужно, придётся по деревне бегать, тряпьё собирать. Пропали выходные и вся последующая неделя. В район на попутных – тоже не мёд по такой погоде мотаться.
Алексеевна быстро встала и выглянула в коридор.
-Петро, зайди. Где ты говоришь, вы его нашли? Покажи на карте.
Мрачный Шкура молча ткнул грязным пальцем в висящую на стене карту района.
-Иди, милый, ещё посиди в коридоре чуток, позовём.
Сдвинув на нос очки, она задумчиво рассматривала карту. Вдруг лицо её просветлело.
-Николаич, с тебя бутылка!- Торжественно и загадочно произнесла Алексеевна.
-Гляди, кошара как раз на меже нашего и Нижнегорского сельсоветов. Точно знаю, что там рядом и их кошара стоит. Наши отарные участки рядом, грызня всегда за выпас была. Я, когда зоотехником работала, их чабанов не раз гоняла с нашего поля.
-Ну- непонимающе произнёс Николаич.
-Труп ничейный? Ничейный. Было наше, станет ваше. Зови Петьку и молчи.
Николаич выглянул в коридор. Шкура понуро сидел на ближайшем к выходу стуле и, похоже, уже готовился дезертировать.
-Зайди - позвал Николаич.
-Петечка - ласковым голосом заговорила Алексеевна- Тут на днях на тебя протокольчик пришёл, на отработку 40 часов, по административному, за пьянку.
-Да, вроде, с понедельника к вам, - согласился Петька, внутренне содрогаясь от ласкового голоса коварной Алексеевны и лихорадочно соображая, в чём подвох.
-А не хочешь, родной, отработать все часы за один день?
-А чего сделать?- с опаской спросил Шкура.
-Да, собственно, ничего особенного. Поедете со своими дружками и перетащите ничейного в нижнегорскую кошару. А мы не скажем, кто его нашёл. Или ты хочешь в милицию с показаниями ездить? Рыбку ловишь? Ловишь, милый. Водочку пьёшь. Значит, скоро за характеристикой ко мне явишься. Так как? А мы сейчас нижнегорцам позвоним, что у них гостинец в кошаре.
-Алексеевна, пощади, как же мы его тащить будем. Ребята не согласятся!- взмолился потный Шкура.
- А это вам на дезинфекцию, приедешь, выдам- Алексеевна движением фокусника извлекла из недр своего кармана двадцатку - Только смотри, Петро, язык распустишь, ты меня знаешь. А не согласен, будешь отрабатывать все 40 часов уборщицей. У нас как раз Валентина на больничном. Думай, Петя, думай.
Шкура, загипнотизированный видом двадцатки, лежащей на столе и в ужасе от перспективы ходить со шваброй на виду у всего населения, тупо кивнул головой.
-Ну и ладненько, отправляйся. Приедете, сразу сюда, доложитесь, мы с Николаичем ждать будем.
Шкура, бормоча что-то себе под нос, отправился отбывать повинность.
-Давай, Николаич, твой выход,- обернулась Алексеевна к ошалевшему от такого поворота событий, голове,- звони нижнегорцам. Пока расчухаются, доставка будет обеспечена. Нашим километр ехать, а им все четыре.
-А вдруг Петро сбежит- засомневался Николаич.
-От меня не сбежит, да и стимул - она кивнула на двадцатку - имеется. Звони, уйдут по домам, им же, бедным, столько забот предстоит.
Николаич набрал номер.
-Татьяна Фёдоровна? Здравствуй, коллега, извини, что беспокою. Тут мне анонимный сигнальчик по телефону поступил. Говорят, в твоей кошаре, той, что на нашей меже, покойник найден. Да не знаю, кто звонил, рыбаки, наверное, они же светиться, браконьеры сивашские, не хотят. Ты проверь на всякий случай. Ну давай, до встречи, мои тебе соболезнования. Да, ты права, собачья должность. Пока, дорогая.
…Через неделю на телефон Алексеевне позвонили нижнегорцы.
-Алексеевна, это Татьяна Фёдоровна. Я чего звоню - труп помнишь? Так вот, ваш покойничек оказался. Зять Убоговых, после отсидки. У него справка в кармане нашлась. Я по паспортному пробила, нашла концы. Так что, забирайте, мои милые, из морга и хороните. Да, кстати, тут на днях ваши Шкуровы у нас в деревне на именинах были. Много интересного рассказано было. Ну, удачи вам, соседи. А Николаичу я при встрече своё волшебное слово скажу. Бывай, Алексеевна.
С помощью деревни, сочувствующей Убогихе, непутёвый зять её был похоронен. Бензин выписала под сертификат невезучая тёща, Алексеевна экспроприировала одежонку у сэкэндхэнщицы Галины. Николаич для рытья могилы выпросил экскаватор у предпринимателей. Алексеевна провела гражданскую панихиду, умело выжав слёзы у присутствующих на кладбище баб. Даже скромненькие поминки соорудили несчастному.
Шкура вскоре попался с сетками рыбнадзору и получил за длинный язык у мстительной Алексеевны расстрельную характеристику. После этого полгода пил очень умеренно, из дому нос в пьяном виде не показывал, чтобы с властями дела больше не иметь. За что жена его была Алексеевне безмерно благодарна.
Какое волшебное слово сказала Татьяна Фёдоровна Николаичу, неизвестно, но история с ничейным покойником в виде анекдота ещё долго гуляла по району.