Почти неделю эта батарея
Утюжила фугасами квартал.
Но в яростном бессилии зверея,
Комбат в ответ огня не открывал.
Почти неделю молча ждал приказа...
И от бессильной ярости устав,
Он взял с собою двух бойцов спецназа,
Заранее все шансы просчитав.
А шансов было, в сущности, немного,
Реально – вообще ни одного…
Но будет ли обратная дорога,
Уже не волновало никого.
Им главное – пробиться и добраться
До этих обезумевших чертей,
И с каждым персонально рассчитаться
За каждый залп с десятками смертей.
Здесь дело чести – значит, «или-или» -
Своя судьба теперь не дорога.
Они неспешно с тыла обходили
И вышли на позиции врага.
А три ствола - достаточно, однако,
Когда никто не лупит наугад.
И вот последний раненый вояка,
Уже к ногам бросает автомат.
Совсем пацан! Упал, дрожа от страха,
Хватаясь за пробитое плечо,
И кровью камуфляжная рубаха
В минуту пропиталась горячо.
Он рвался в бой и не боялся боя,
Когда громил врага издалека,
Но вскрикнул, вдруг увидев пред собою
Мерцающее лезвие клинка.
С обритой головы слетела каска,
Он сжался, как испуганный щенок:
«Не убивайте, дядечка, будь ласка…»
Шептал мальчишка, глядя на клинок...
Но камуфляж привычно рассекало
Отточенное лезвие клинка…
- Навылет.. – командир сказал устало,-
Перевязать! Берём с собой щенка.
«Даст Бог, и мы останемся живые…»
Подумал, вытирая пот с лица,
И в ножны свой клинок убрал, впервые
Не отомстив, как прежде, до конца.