...Он не вмещается в века,
Он больше памяти столетий,
Он силой кисти и мазка -
Один. Один на целом свете.

И дорог он ещё мне тем,
Что близок был моим евреям,
Что не писал он «хризантем»,
Гигантом был, - а не пигмеем, -

Кому слащавый натюрморт -
Неинтересен был и скучен.
Он проникал в модель - до пор,
К модели же - любовью мучим:

Взгляни на лица стариков, -
Как свет их лепит в полутени,
На еле видный блеск зрачков
В моменты грусти и смятений.

Взгляни туда, где он Скрижаль
Поднял руками Моисея...
Мне так родна его печаль,
Как и ему моя, - еврея...