я помню мама мыла раму
в тазу на кухне бился окунь
плыл август тихими дворами
плыла луна кургузым боком
на тот большак под страх прохожий
мы выходили пьяной кодлой
я знал я чувствовал всей кожей
что это подло
я помню всё как белошвейки
после пелоты и бачаты
сдавались и на той скамейке
полгорода уже зачато
змеилась на плече бретелька
плыла покачиваясь стрижка
тебе очкастая брателлко
а мне худышка
плыла беспутная надежда
авось когда-нибудь по пьянке
нас как ненужную одежду
на этом бросят полустанке
оставят нам всю эту шнягу
общагу справа школу слева
колодец ножницы бумагу
скамейку древо
кассетник рвал устало душу
свет падал с неба по крупице
я уговора не нарушу
мне эта девочка годится
мне это подозренье мило
что жизнь как опера в ла скала
всё кажется наотмашь била
но нет ласкала
эй кто там есть стропила выше
и громче роллинг стоунз громче
воркуют голуби на крыше
в листве глаза созвездий гончих
сверкает горлышко столичной
и в стриженный затылок будто
луна с улыбкою кирпичной
глядит как будда