Рвёт февраль гармонь, (по-русски, в общем)
сыплет снегом сквозь дырявый купол.
В хлам поизносился – но не ропщет.
Между делом лепит снежных кукол.
Если честно – сил совсем немного.
Он же бесшабашно безрассуден.
До весны дожил – и, Слава Богу!
Ну, а дальше – будь оно, что будет.
Пятый день, с украденной субботы,
календарь у марта отрывая,
по обледеневшему намёту
вУсмерть жжёт (так до смерти ж гуляет)…
Солнышко встаёт всё выше, выше,
и сугробы оседают плавно.
Скоро убежит по мокрой крыше,
всё, что февралём звалось недавно.
Брошенный, испитый, отлюбивший,
спиленный ветрами до изнанки,
вывесит над папертью остывшей,
облака, как рваные портянки.
Изойдёт тихонько на рассвете –
истончившись в ветхое отребье…
… Залатает свежий, тёплый, ветер
раны на душе и в рваном небе.