Все мы – дети старинных российских родов,
Что начало берут в деревенской глуши,
И легко возвращаюсь сквозь бездну веков
Я к истокам по памятным тропкам души.
Незапамятный век. Путь на Грумант суров,
Пращур лодью* бросает на взводень-волну.
За спиною - деревня в полсотни домов,
Там оставил он сына и ладу-жену.
Век десятый. Могучая стать, лен волос,
Богатырский размах и очей синева –
Прапрапрадед. Июль. Сенокос. Сенокос
У деревни с названьем забавным – Москва.
Век двадцатый. Гармонь то задорно ведет,
То сбивается хрипло на горестный лад:
Провожаем деревней любимых на фронт,
С вещмешками отец мой и дядя стоят…
Горожанка я, но отпускною порой
Снова тянет на пожню, в луга, в оводьё,
Там парное по-прежнему пьет молоко
Деревенское вечное детство моё.
Скоро луг заливной в пойме узкой реки
Улыбнется ромашками внучке моей,
У дубовых корней мы найдем роднички…
Передам память рода и родину ей.
* лодья — поморское парусно-вёсельное морское и речное судно