Песенка отчаявшегося биатлониста

Тима Батырев
***

Стартую с высотки заснеженной трассы,
Стараясь принять ту превратность судьбы,
Что я, представитель негроидной расы,
Участником стал олимпийской борьбы.

Стою под прицелом онлайн телекамер,
Мне словно смеётся в лицо объектив!
За ним человек саркастически замер,
Лишая спортивных меня перспектив.

Сигнальный отсчёт! Не упасть бы со склона.
Полез комментатор за словом в карман.
Ещё бы, конечно! Мол, как в биатлоне
Нашелся спортсмен не из северных стран!

Его за такое на дереве вздёрнуть
Мои соплеменники, помню, могли б!
Ведь знает же, что африканские корни
Засыпало снегом, и снег к ним прилип.

Ох, врезал ему бы я по носу перстнем,
Однако меня из игры исключат!
И что ж остаётся? Да, в общем-то, хрен с ним.
Хотя тяжело мне дышать и молчать.

Вдохнул глубоко я, послышался голос -
Мол, парень, беги же! - и в спину толчки.
Мне где-то внутри что-то вдруг укололось,
И я оттолкнулся, расширив зрачки.

Свой стартовый номер уже и не помню,
Но это не важно, свежа колея!
Сюда бы мне тишь тренировочных комнат,
Быть не проигравшим хочу коли я.

Ведь не для того я полжизни на лыжах!
Я помню наставника дельный совет:
"Ведь главное что? Чтобы не было грыжи!
И да, постарайся не съехать в кювет!"

И я упражнялся сильней с каждым годом,
Здесь вам не хоккей на удобных коньках!
Коньковым подняться попробуй-ка ходом
Да так, не запутавшись чтобы в ногах!

И вот я бегу, или, может быть, еду.
Не время страдать, это всё-таки спринт!
На время игра, и игра на победу,
Хотя иногда поворот - лабиринт!

Всей грудью вдыхая я зимнюю свежесть,
Въезжаю на стрельбище, где стадион.
Какую стрельбу показал им норвежец?
Подумаешь, кратный, твою ж, чемпион!

К плечу и щеке прижимается ложа.
Достал магазин - из кассеты в окно.
Здесь вам не бобслей, где всю гонку ты лёжа!
Попробуй-ка выстрелить, словно в кино.

Лежу и приятно, однако, без груза.
Отщёлкнут прицел и устойчив приклад.
Какая стрельба не была б у француза,
Моя-то быстрее, я бьюсь об заклад!

Стреляю я быстро, но все в молоко и
В расстроенных чувствах от чёрной руки
Я вместо того, чтоб остаться в покое,
Бегу поскорее штрафные круги!

Обидно, конечно, за лишние метры -
Семьсот пятьдесят! Да кенийский бегун
Устанет небось, при таком-то при ветре
Сейчас бы помог африканский колдун.

Но благо бегу по второму я кругу,
Ну то есть которому из основных,
Поплакаться бы африканскому другу,
Пощупать бы баб из своих, коренных!

Нельзя расслабляться, здесь вам же не кёрлинг!
Здесь гонка, и воздух по-прежнему свеж!
И вот под "турруканье" смелое горлинк
Бегу на второй огневой я рубеж.

Теперь уже легче, теперь уже стоя,
Пусть локти кусает и немец, и швед!
Готов пробежать километров и сто я,
Ну если, конечно, заехать в буфет.

Стою и слежу за дыханьем - ровнее!
Маячит мишеней далёкий пунктир,
Пять чёрных кружков; в африканской стране я
Давно пристрелил бы такой ориентир.

А здесь погляди - лишь снега да сугробы,
Массивные ели, разметки кругом.
Не то, что меня, здесь любого угробят!
Ох, лучше бы бился с иным я врагом.

И время, как призрак, терзает, пора же!
Смотрю сквозь прицел. Хорошо, не упал.
Стреляю я быстро, не дёрнувшись даже.
Промазал я дважды, но трижды попал!

Ну, после такого - да хоть в пятиборье!
Штрафные круги и последний рывок.
Привет, чемпионы, я ваше подспорье,
Приветствуя, шлю африканский зевок.

По мне так не спринт, а все два марафона,
Ну, сколько до финиша ехать ещё?!
Ругаться нельзя, тут везде микрофоны,
Краснеет поверхность негроидных щёк.

Превратность судьбы, до чего же обидно!
Петляет дорога, но вот и подъём,
За ним я спускаюсь, и вот уже видно,
Какой мне оказан безликий приём.

И я не пойму - то ли лыжи не едут,
То ль палки погнулись в уставших руках.
Скорей бы, скорей, наконец, пообедать,
Стреляет уже в африканских боках.

Дополз, пересёк я черту этой гонки.
Ещё бы чуть-чуть - намочил бы бельё.
От зрительских масс не звенит в перепонках,
Но судьи фиксируют время моё.

Смотрю результаты - я сорок девятый.
На трассе осталась десятка бойцов!
То значит, что я - не такой смешноватый,
Во имя своих африканских отцов!

Наставник бежит, обнимаю его я,
Кричит, мол, домой, в африканский уют,
Туда, где тепло, где я буду героем!
Но я отвечаю, что скоро пасьют.

***