Продолжение
Война в моей памяти звучит голосом Левитана. Его репортажи состоят из слов, ни фраз, ни текстов, каждое его слово весомо, кирпич, мазок кисти, ему внимали все и всё. Салюты, смотреть которые на улицу высыпали все. Почтальоны, при приближении которых людей захлестывает надежда и страх, чаще выпадала неизвестность.
Любое воспоминание сороковых - пятидесятых годов начинается с голода. Неудивительно, голод был всё это время, естественная потребность организма не отпускала, врезалась в память. Карточки, нормы, очереди, особые очереди в предпраздничные дни за мукой с раннего вечера всю ночь, день. Люди с грудными детьми, ведь давали норму “в одни руки”, это из памяти не стирается.
На рынках продукты были, но не было денег. Память рисует радость, наслаждение от купленного мне на рынке стакана ряженки с румяной корочкой. Нужно скушать и вернуть стакан продавцу. В аптечном магазине продавали гематоген, для нас эквивалент шоколада.
В городе все свободные участки земли были засажены картошкой. Для посадки использовали не целую, а половину или треть картофелины, Большая экономия.
Мы жили в Москве, или почти в Москве, то есть снабжение лучше чем во всех других городах страны. Сделайте на это поправку.
Учебники, тетрадки дефицит. Первый букварь, подержанный, бабушка купила мне на рынке за огромную цену, буханку хлеба.
Первые три класса школы были мукой для меня. Я учился в начальной школе, где директором и учителем была по поведению психопат, она орала на нас, детей. Помню эпизод когда она, в истерике, разбила пенал (деревянная коробочка для ручек и карандашей) о стол так, что содержимое разлетелось по всему классу. Впоследствии оказалось, что ее сын был в банде, которая грабила и убивала людей. В четвертом классе у нас сменилась учительница. Появилась пожилая спокойная, добрая женщина и мир переменился. Неожиданно оказалось, что я не без способностей в математике.
Яркой, непременной характеристикой того тяжелого времени были бандитизм и постоянные драки. Я понимаю, уважаемый читатель, ваше отторжение, нежелание принять это как реальность той жизни. Но я свидетельствую, я утверждаю, что это так было. Дети 10 лет и старше объединялись в стаи и дрались, палки, колья были оружием. Занятием хулиганья было избить или хоть ударить кого-либо, вырвать из рук сумку и убежать, окружить парня, девушку, пару, поиздеваться и порадоваться их страхам. Параллельно были настоящие банды грабителей, не останавливающиеся перед убийством. Изнасилования, в том числе групповые, были нередки. В милицию чаще всего не обращались, так как пострадавшую в той же милиции могли высмеять, оскорбить, а то и изнасиловать опять.
Детство, что это такое? Я был в детском возрасте, но у меня не было детства. Несовместимы детство и голод, и всепроникающая война, и горькие слёзы, и нескончаемые похоронки, и драки, и жёсткие игры в войну, и бандиты. В моём том возрасте я не имел малой части того, что нормально для моих детей, внуков. В то страшное время не было доброты, счастливого и радостного смеха, прогулок, парков, детских площадок, зоопарка…. Детство моего поколения было потеряно.
Восстановим “связь времён”, вернёмся в день нынешний.
У меня вызывают недоумение и гнев воинственные вопли “Можем повторить!”, дети в солдатской форме, марши. Вы, сегодняшние воинствующие ура-патриоты должны знать, война это глубокое падение нравов, разрушение ценностей. Война сводит к минимуму цену человека, разрушает личность. Война это культ силы, насилия, подавления. Война это зло которое одинаково относится к обеим воюющим сторонам, к правым и неправым, как к агрессору, так и стране защищающейся от агрессии. Зло есть неотъемлемое свойство самой войны. Это тем более так, потому что простому солдату, офицеру внушают его правоту. Ни один зачинщик войны, ни один агрессор сам себя таковым не считает. Какая страна первой не вводила свои войска в другие страны? Нет такой страны. Но ведь ни одна из них не считала и не считает себя агрессором. Лучше всего это описал Э. Хемингуэй в “По ком звонит колокол”.
Продолжение следует.