Это теперь студента в духовных школах холят и лелеют, а раньше семинаристы выполняли множество самых разных, а порой и неожиданных послушаний. Возмущались, говоря, что на учёбу не остаётся времени, что святоотеческие творения читать некогда и т.д. и т.п. Сейчас конечно тоже трудятся, но гораздо меньше. На работу во время занятий, а тем более на весь день не пошлют. Повсюду уборщицы, дворники, охранники. Кормят как на убой, бытовые условия лучше, чем дома, а WI-FI трещит от натуги…
Кое-что, пожалуй, не изменилось – Святых отцов по-прежнему мало кто читает, учиться по-прежнему некогда, роптать семинаристы не разучились и даже преуспели в этом…
Но вернёмся в прошлое тысячелетие, когда вода была мокрее, а небо голубее. В те далёкие времена первокурсникам МДС периодически приходилось трудиться в академической столовой. Причём, частота её посещения зависела не только от составленного графика, но и от поведения студента. Заступало нас на сутки пятеро – двое в варочный цех – баки переставлять, двое на мойке – эти самые баки и прочие приспособления отмывать, один в овощной цех – чистить то, чем свежеотмытые баки потом наполнялись. Получался какой-то мистический круговорот баков. И это не считая старшего дежурного, о котором следует сказать особо. Назначался он обычно из старшекурсников Семинарии или академистов, поступивших в МДА из других семинарий. Похоже, что я застал время, когда их назначали даже по двое, а может мне показалось, т.к. рабочая группа и старший дежурный менялись в разное время. Семинаристами этот колоритный персонаж академической трапезной звался «местночтимым» из-за доступа к «земным благам» в виде продуктов. Особо он почитался женатыми студентами.
Кому было легче, а кому труднее – сказать сложно, дежурный – продукты считает и за всё отвечает, в «варочном» повара в любой момент могут начать своих помощников искать – нервная работа, «на корнях» – холодно, сыро и грязно, а на «бачкомойке» было мокрее всего.
В тот день мне пришлось трудиться на мытье баков. Отличительной особенностью «человека-амфибии» – так их называли иногда студенты – были нарукавники и фартук. Мыли мы всё исключительно горчичным порошком – никаких спецсредств вроде «Фэйри» – всё было экологически чистым. Экологически чистый студент в экологически чистом фартуке с экологически чистой горчицей и не менее экологически чистой водой. Да, забыл упомянуть про экологически чистый пар, придававший бачкомойке ореол некоей таинственности. Словно в другом мире находишься, особенном. Правда слова одного теперь уже малоизвестного персонажа Максима Горького «мне здесь прекрасно – тепло и сыро» язык как-то не поворачивался произнести…
И так весь день…
Фартуками мне приходилось пользоваться и раньше, когда я ходил в море на рыбопромысловых судах. Экипировка матросов занимающихся обработкой рыбы такая же. Фартук, нарукавники, резиновые, а под ними хлопчатобумажные перчатки, нож или головоруб – топорик такой для отрубания голов всевозможным рыбам. Ох, и наработался я тогда. Рыба снилась и в цветном, и в чёрно-белом изображении, кучами и рядами. А ещё почти всё время качало. Больше всего я тогда боялся промахнуться и попасть себе головорубом по пальцам…
Нет, на бачкомойке лучше! Теплее и еда рядом – чего-нибудь да пожуёшь. А в море, хоть и кормят хорошо, но даже толком воды не попить – весь в кишках и крови рыбьей…
Зато романтика…
Гордился своей профессией – морской волк, так сказать!..
Впрочем, могли и «марикакой» обозвать…
Короче, «моряк – с печки бряк, растянулся как червяк»!.. Если бы не «растянулся», не мыл бы бачки в церковной трапезной…
Здесь гордиться нечем…
Зато в Лавре, возле преподобного Сергия, в старейшем учебном заведении России… Аж дух захватывает от осознания того, куда попал…
Кстати, когда архиереи освящают престол в храме, тоже надевают нарукавники и фартук…
День казался долгим, но прошёл быстро…
Кое-как доковылял до комнаты, упал, уснул…
А ночью мне приснилось, что стою я в этом самом фартуке и нарукавниках в Святом алтаре перед Престолом…
Рассказал об этом своему соседу по «парте». Он живо заинтересовался особенностями моего экологичного фартука. Тогда мне это показалось странным, поскольку я не увлекался всякими тайными обществами и их деятельностью, а его склонность к чтению книжек про масонов я не учёл.
Так или иначе, но у «вольных каменщиков» – свои фартуки, а у церковных посудомоев – свои.
Снам верит нельзя, но ни капельки не сомневаюсь, что перед Богом работа в академической, монастырской, храмовой трапезной тоже служение.
Кострома, 10.03.2018 г.