Обживая канаву канала,
отдаваясь ночным кутежам,
умирала зима, умирала,
под ногами слепых горожан
обнажая собачьи усилья
и табунные дозы бычков.
А наутро опять приходили,
барабанили – семь иегов
и восьмая иегобабища:
– Голосуй!
– Голосуй!
– Голосу..!
Оставалась последняя тыща,
и землянка в ближайшем лесу.