Достали, распяли, нещадно терзают,
Безмолвно кричу я под скрежет пера.
На прошлой моей чистоте вырезают
Пустые слова мастера.
В попытке решиться, угнаться за кем-то,
В азарте и в горести режут по мне.
Признанья, проклятия брошены лентой
И давят, и давят сильней.
За ложью нахальной не видно всей правды—
Любимая схема из тысячи схем.
И врут, оставляя бумагу бесправной:
Письмо не краснеет совсем.
Но только за чувства несчастной бумаге
Не страшно и в муках письма умереть.
Боль пылких и нежных любовных признаний
Бумага умеет терпеть.