Я не видел его лет пятнадцать уже,
Кареглазого парня с трагичной судьбою.
Может, он погребён под землёй и травою,
Может, жив, только вот не в былом кураже...
Он был юношей светлым с ранимой душой,
Человеком был помыслов высших и нравов.
Он прозвался Поэт, но снимал с себя лавры
Когда кто-то Поэту вручал их, порой.
Он мечтал не о славе, а наоборот
Прослужить свою жизнь неразрывно с искусством.
И от чистого сердца, забыв всякий ужас,
Он был резать готов свою бренную плоть.
У стола разместились резные ножи,
Глядя в месиво букв на листе ярко-красных.
Не чернилами пишет поэт, и не краской —
Обжигающей кровью артерий души.
И однажды поэт опустел... навсегда.
Он отдал себя строчкам о жизни и смерти,
Но не видел, как смерть наблюдала за этим
Все прошедшие столь быстротечно года.
Взгляд поэта был пуст, а колени тряслись.
Он забился к стене и кричал не от боли,
Не от выпитой стопки чьего-либо горя —
Провожал Поэт мертворождённую мысль.
Он стал бледен и болен, отдав свою кровь.
Омертвели глаза, что сияли когда-то.
Он не крикнул, он взвыл мне «Прощай!» виновато,
И Поэт вдруг пропал, не явившись мне вновь.
Я не смог позабыть и сквозь множество лет
Тех событий и боли, его пожиравшей.
Я читаю стихи из крови темно-ржавой,
И в моей голове оживает Поэт...