Словно бы веер на убежавшем конвейере.
Словно бы флюгер на флигеле, оторвавшемся от обрюзгших телес дворца.
Словно бы ошейник на электронном ротвейлере,
Охраняющем вход в кабинет заинтересованного под-лица...
Полицмейстер вывернул илюшины карманы
И подозрительно исследовал понюшку альтернативной реальности в полиэтиленовом пакетике.
Страна продолжала выдавать корабли пришельцев за болотные туманы
И вешать лапшу на уши об антигравитационной энергетике.
Органы долго и упорно наседали на Илюшку
С целью выявить источник неблагословлённых инстанциями субстратов.
Он же лишь молча вступил во влетевшую в кабинет сферическую финтифлюшку
И сделал астральный привет когорте клацающих зубами кастратов.
Заварим в чайнике покрепче мы мать-и-мачеху.
Рядом в ковшике кипятится отец-и-отчим.
Выпив и то и другое, мы распакуем и математику
И физику с лирикой, словно бы невзначай, между прочим.
Сорвем со стола утварь со снедью, на пол картинно падая.
Гулко затылком стукнем, вселенскую единственность постигая.
Башня пизанская отсалютует нам, а также Магнитогорск и Падуя.
Садо и Мазо сольются в экстазе, плёткою пятихвостною постегая.
Фетиш ног подбросит нам материала для раздумывания о вещах.
Джунгли из фаллосов раздвинем и выйдем к озеру Чад или же Домочадцев.
В шахматах Конь-в-Пальто пожирает слона, словно бы падишах,
Оголодавший за штудированием монографий о природе реинкарнаций.
Декабрь расцветет додекаэдрами, выдувая снежинки из кристаллической трубки.
С лукавой ухмылкой из покоев юного принца глубоко за полночь выйдет усатый кавалергард.
Ра Пта и Гермес ментальным усилием построят пирамиду в Гизе и похихикают над
Будущими исследователями эхнатоновой впалой грудки.