Признал я праздник рифм весёлых,
оригинальных, эксклюзивных.
Меня в Венеции в гондолах
не видели, среди крапивных
лугов скитался хорохорясь.
Есть прелесть в тлеющих избушках.
От рюмки водки раззадорясь,
я видел океан в кадушках.
Казалась туча дирижаблем,
волшебным - аленький цветочек.
Не унывая, шёл по граблям,
и бабочек ловил в сачочек.
И покупал халву, редиску,
и слушал вести из Китая.
Метанием копья и диска
не занимался никогда я.
В кружке не клеил фюзеляжи
изящных авиамоделей.
Под солнцем жарился на пляже,
искал волнушки возле елей.
Я не финтил с мячом как Месхи,
как Оуэнс не бегал шустро,
не вёз от герцога подвески,
не размышлял как Заратустра.
Ел чечевицу и петрушку,
укроп, ранетки, мюсли, зразы,
фуражкой укрывал макушку,
и хариусов ел два раза.
Имел совок, ведёрко, кегли
и бескозырку с якорями.
"Вставай! Пора в детсад, не медли!"-
услышав, подчинялся маме.
В подъезде посчитать ступени,
рукой поглаживать перила
мне нравилось, смотрел на тени
и нюхал хлеб и даже мыло.
Мне нравилось следить за кошкой,
сидевшей у телеэкрана.
Ей доставались рыбьи бошки,
хвосты и, иногда, сметана.
Был ванька-встанька из пластмассы.
На вешалке - пальто, фуфайки.
Книжонка про атлета Засса,
пластинка Кристалинской Майки.
Лекало, контурные карты,
с оценками дневник и табель.
Они исчезли как Урарту,
как Спарта, как следы от грабель,
иль от граблей - хотите если.
Кому мешал Колосс Родосский?
Патриотические песни,
где вы? Слышны лишь отголоски...
Пчела над блюдечком малины,
и жареный желток яичный.
Мне нравились кинокартины,
где смена кадров шла логично,
с актёром, взятым крупным планом,
и с достоверностью сюжета.
В тени, отброшенной стаканом,
лежали туз и два валета.
Мне даже нравились квадраты
решётки вентиляционной.
Я делал из картона латы,
их видел тополь заоконный.
Мне нравились пластинки Отса,
ненужных облигаций пачка.
Я снова там... Отец смеётся,
смеётся мама сибирячка.