Строчек хороводы наследуют поэтику
Прелестного декаданса начала прошлого века.
Было время, когда хотелось человеку
Избавить себя от скорбного бега
В мир железных чудовищ модерна.
Поэт бился на сцене в припадке
Или тихо, почти украдкой,
Изнывая от неги томной,
Вожделел о даме нескромной.
Что угодно! Лишь только бы,
В песнопениях о силе судьбы
Избежать наступления дня,
Похоронившего разом эстетику
Дионисийского огня.
Не избежали. Были те, кто удачно сбежали.
Кто-то лёг в траву, а кто и во рву
Принял утро нового дня.
Не в этом суть, и история сия
Не про то, как семьдесят лет бытия
Отданы были даром
Аполлоническим комиссарам,
Что растаяли дымом, и пеплом опали на грунт,
Под ударами жизни, разбившей немало иллюзий
И там, и тут.
Мне не жаль комиссаров. Они заслужили зеро.
Но и липкое, влажное постмодернизма нутро,
Поглотившее всех, затопивши корабль модерна,
Расплодив симулякров и мемов дурацких безмерно,
Не решение, братцы, вопросов последних, наверно.
Может быть, мы бессильны,
Мертвы и бесплодны уже,
И наш путь отвратителен, узок, конечен и ясен -
По пещерам глухим больного сознанья бродя,
Демонстрировать всем патологию психики для
Утвержденья эпохи конца,
И конец тот ужасен.
Но быть может, за смертью последних
И чахлых из нас,
Через много веков, я не верю в иные итоги,
Авангарда свободного вновь прозвучит трубный глас
И модерна полки вновь откроют для жизни дороги.