Ночью тахикардия заставляет приблизиться к смерти.
Мысли ржавыми иглами протыкают нервозное прошлое.
Я боюсь умереть неприкаянным
на закатанном богом рассвете
и стать замороженной тушей,
мёртвым грузом лечь
в лоно сосновое.
Книга жизни открыта на последней промокшей странице.
Оставляют автографы черти на вспышках уставшего солнца.
Я прощаю грехи сам себе,
чтоб на божье семейство не злиться.
Мой грехами откормленный зверь
рвёт железную клеть
и смеётся…