Печаль нас тронула
Холодным
Дыханьем августа лесного
С его доставленным нам счетом
За все, что сделано весною.
И в этом мудрость и пощада,
Что в уходящее тепло
Ты завернешь мою неправду,
А я твою почти что ложь.
***
Снежинки Питера другие,
Не как в Москве,
Другие льдинки,
С грязью и кривые,
И к людям там не явятся во сне
Аллеи снежные,
Метели голубые…
***
Мир задремал укрытый
Снегом, похожим на нежность,
Шероховатости скрыты,
Лед в грязных лужах безгрешен.
И, может, в глазах закрытых
Ты мне представишься прежней:
"Не" ведь бывает слитно
Пишется с чем-то вечным.
***
Она нас ждет страна такая – Осень,
Которая есть Мир, в котором мир,
Где наши души кто-то переносит,
Похожие на палых листьев дым,
В другие измерения и даты,
Другие азбуки и стороны ветров,
Где их учтут в копилках нумизматы,
Похожие на старых докторов.
***
«Ничего, ничего, ничего»,
Но у русских это так много.
«Все равно, все равно, все равно»,
Так у русских зовется свобода.
***
И когда она откликается,
Дерзким плечиком,
Кистью руки,
Замедлением шага
По праздному белому пляжу,
Забываешь вчерашние
С бутылочкой виски часы,
И счета на ремонт,
И повестку куда-то на дачу,
И опять одурманен
В несчетный какой-то раз
Нежной бабочкой легкой
Из неведомой дальней страны,
Где наверное тоже бывают зимы
И разбитый асфальт, и грязь,
Но мгновения длятся,
Хотя они все сочтены,
Примитивны,
Смешны,
Безответственны,
Обречены,
Но окажется только они и нужны
И достаточны для оправдания жизни.
***
Вот так и живем,
Все на «раз-два-три» и
Очень редко доходим до «венти»,
И только когда нас зажмут в тиски
Долги,
Болячки,
Ошметки лжи,
Только тогда
Мы сможем кого-то найти,
И кому-то сумеем довериться или поверить,
И как обидно, что это уже потом.
Очень потом.
Напоследок.
***
Их убивают неслышно,
Почти под наркозом,
Кухней и стиркой,
Квартирным вопросом,
И телефонными стонами-воплями
Мужа подобия,
Лентяя и рохли…
Их убивают
Почти мимоходом
Сроки,
Беременность,
Ранние роды…
***
Остаются пергаменты ветхие,
Полусгнивший папирус и
Обожженные солнцем и временем
Клинописные черепки,
На которых ссуды и жалобы,
Договоры, доносы, клятвы и
Письма вдаль за пределы памяти
Адресатам, которые – мы.
***
Идти вослед за вашим следом
На белом,
След съедающем, песке.
И знать, что это просто "кредо"
Того, что только боль в виске.
Того, что никогда не происходит,
И, главное,
Не произойдет
Под вечно врущим гороскопом
И форточкой, где треснуло стекло.
***
Осталась зависть, только зависть,
Что кто-то полными глотками
Пьет жизни негу,
А за нами
Одно забвенье
Стаканами.
Да за немытым с прошлой жизни
Окном колышутся туманы
Еще одной с дорожной слизью
И бесконечной,
И капризной
Поры осенней,
Чужестранной.
***
Мы не свободны никогда.
Есть люди, так похожие на плющ,
Есть мысли, цепкие как злая паутина,
И есть тепло доверчивых к нам рук,
И рамки Богом данном карантина.
***
К сожалению, чаще
Нас судьба оставляет в недоуменьи:
Неизвестный вокзал, город, улицы, зданья
В неизвестной стране,
Где цветут неизвестные нам растенья
И чужими созвездьями будто раскрашен
Небосвод, он луною знакомой поранен,
Вот и все.
Ни совета, ни опыта, ни подсказки.
И мы тянемся в страхе назад,
Снова в поезд,
В вагон этот тряский,
Чтоб вернуть себе цель
И возможность о чем-то мечтать.
***
Монолог одинокой девочки.
Каждый в чем-то всегда одинок.
Уже жизнь разбивается вдребезги,
А она еще ждет тепло,
А она еще ждет открытия,
Откровения,
Таинства
И себя.
А уже кто-то точит литеры
Для некролога
Января.
***
Возможность любви.
Как это печально.
Как похожа она
На обручальные
Кольца, потертые,
На пальцах
Почти ненавистной руки.
***
Полночный троллейбус.
Дождитесь.
Он будет.
Останется юность
Листочком последним
На веточке буден.
***
Любовь вернется, если ранит
Вода прозрачная дождей,
Любовь как ливень накрывает
И моросит, нас покидая,
И каплей стынет на стекле.
***
При жизни никто не бывает великим.
Возможно, заметным
И не безликим.
Но только Голгофа
Да домик в Свердловске,
Да китель потертый
С красной полоской
Заденут нам сердце,
Проникнут нам в душу,
Чтобы вглядеться,
Чтоб оглянуться.
***
Это лето – недопето,
Как его не назови,
У любви ведь версий нету
Кроме версии любви.
Просто не хватило света,
Слов каких-то,
Теплоты
Жизнь подкинутой монетой
Все еще летит,
Летит.
***
Умные женщины.
Трудно понять.
Как совместить
Несовместное?
Можно ли облако обожать
И солнце как обнимать?
И мы осторожничаем,
Юлим,
Придумываем междометья,
А где-то внутри мечтаем все упростить,
Чтобы слезы ее поцелуем убить,
Прижать,
Снизойти
Пожалеть.
Их.
***
Полетали б с птицами,
С чайками да галками,
Или там с синицей,
Мелкой, даже жалкой,
И решили б мудро:
Дома-то – уютно.
***
Старые фотографии.
Может, это последний наш форт.
На них еще бродят трамваи
И есть еще буква «Ё».
Она как последний блиндаж
Линии наших окопов,
Мира, страны, устав,
Которая с нами уходит.
***
Пусть останется лето
Надолго,
Почти навечно,
Такое же легкое,
Нежное
С речкой,
И чтоб губы шептали,
И струйкой холодной чтоб время,
Самою тонкой,
Текло,
По мгновенью.
В каждом из них чтобы были
Солнце и травы.
И жизнь застывала меж
Сказкой и явью.
***
Он, как и мир,
Похож на с толстою кожей,
Четырехлетку,
Андалузского,
Будто в черной смоле,
Быка.
И играть
Под мотив посодобля
Надо с ним осторожно,
С его вечным желаньем
Жить,
Сминая
Всех под себя.
Только верю,
Шпага под алой мулетой,
Почти как ваш страстный,
Блестящий, как меч, язычок,
Войдет в его сердце,
И в глазах его,
Полуослепших,
Застынет покорность
Быть ниц
У нежных ,
У ваших прекрасных,
В туфельках красных,
Ног.
***
Дюны Либавы
Я вспоминаю
И серые тусклые волны.
На ветру замерзаю
Ранним
Утром у камня,
Стоящем в память всем унесенным
Людям,
Судьбам,
Надеждам и клятвам.
***
Как завидовал я девчонкам,
Моим сестрам,
Что в коробках их
Спрятано это богатство:
Чудо-фантики.
Очень много,
Прекрасных и разных,
И пестрых, и шелестящих.
У меня же в карманах
Бесцветные только солдатики,
Самодельные,
Свинцовые, жалкие…
Будто детства коснулся, их вспоминая.
Далекие станции
Без модерна,
Без стиля,
Стекла и абстракции.
Я бы вернулся туда,
Я бы остался.
***
Был бы я доктор, ответил бы, что напрасно
Умолять, ждать рецептов и исцеленья.
Диагноз ваш тривиален,
Болезнь опасна,
На душе вашей - странные тени,
Точки и запятые, строчками
Длинных текстов решетки всюду.
Нужна операция.
Резать срочно.
Словно птицу из клетки
Открыть и выпустить,
Душу вашу очистить нужно.
Осторожно.
Слишком нежная и красивая.
Бархат с атласом смешаны сложно.
Я не доктор,
Но очень хочу ассистировать.
***
И даже тогда, когда мы все-таки боги,
Мы боги - неважные, боги - не ах.
Мы чистим дорожки в наших нирванах,
Чистим до блеска
Панцири и чешую.
Все сторонимся чужого хмеля,
А он уже с нами.
Вползает ужом,
Он входит нечестно, дымом и лестью
Дурманит головы,
Вселяет мечту.
А мы не готовы,
Всегда не готовы
Вдыхать его запах,
Касаться щеки,
Небритой немного, и слушать,
И слушать его тишину.
***
Смерть - не долг.
Что угодно, но только не долг.
Может, дар, может, выбор, укор,
Назначение, карма, сущность.
У нее много лиц,
Светлых больше.
Она – уход,
Незаметно и одиноко,
Тихо,
Как у всех.
Просто время пришло,
Будто двери смыкаются
Лифта.
***
Ты не уедешь из этого города.
И не уйдешь, и даже не выползешь.
Путь по земле из него заказан.
Только тогда, когда вырастут крылья,
Ты улетишь или инопланетяне вдруг,
Когда решатся похитить тебя,
Ты покинешь его и будешь рваться
Вернуться к нему,
Но уже исчезнет
Он для тебя,
Станет другим...
И этот страх примиряет с ним.
Ты не уедешь из этого города.
***
Заляпанный сальный монокль Луны,
Бросающий тени под ноги промокшие.
Жирные тени соуса черного
И немного сангины…
И музыка
Юного Шостаковича.
***
Он – невозможен,
Таинственно нежен,
Я жду от него в наши редкие встречи,
Что он возвратит
Мне все мои "прежде",
Невольные мысли,
Невольные речи,
Когда был беспечен,
Навек обеспечен
Ее волосами, что льются на плечи,
Руками ее в янтарных колечках,
И ветерком с Даугавы под вечер
Казалось тогда...
Как красиво подсвечен
Город ее
Этим светом из трещин
На мостовой.
Свет прошедшей любви,
Мне казавшейся вечной.
***
Этот пепел секунд
Душу сводит с ума.
Птицей, летящей на юг.
Как тающая свеча
На столе, на котором десерт,
И молчанье ее.
И ответа нет.
***
А другие меняются. Крошатся старым печеньем.
Нас убивает не старость.
Усталость,
Которая ест в нас все,
Грызет еще теплые души, всухую, без вдохновения,
Слова превращая в стеб.
И мы ковыляем устало
По старым разбитым дорогам
Меж старых усталых кварталов
Страны постаревшей с нами.
И может уставшему Богу
Судить надоело нас строго
И он пожалеет нас малость.
Ну что еще Богу осталось.
***
Гретта не знает, что есть где-то Урюпинск,
И что картошку закладывают на полштыка,
И как бывают ласковы мат и грубость
Из уст любимого плохо бритого мужика,
Который приходит усталый и пьяный,
Измотанный тщетной пустой работой,
Когда из души твоей тянет и тянет
Воздух могильный, тухлый и спертый.
Гретта не знает, что не бывает света
И что вода из ведра, не из крана,
И есть сортирные туалеты,
Где лишь очко и фекальная яма,
Но в мире, который ей был неведом,
Тоже влюблялись, смеялись, ждали,
Пели надрывно и рвались к свету,
Ласкали чад и маму ночами звали.
***
Как много скрыто в Божьем понуканье,
Мы с миром ссоримся как будто на прощанье,
А он пилюльку вдруг подсунет и уйдет
И человек опять живет, и ест, и пьет
В трудах пустых или баклуши бьет.
Их много этих у него лекарств:
Надежда, жалость, злость, любви короткой час,
Движение души, миг озаренья, нежная усталость,
Улыбка дочери...
Ну, что еще осталось?
Собой довольство,
Хоть чуть-чуть, хоть малость.
***
Как все печально.
Черным зрачком ствола
Предсказано все.
Все обыденно.
С оскоминкою в зубах
Застрявшие крошки
Некогда пышной жизни
Поскрипывают слегка.
Полковникам старым
Никто не пишет
Отныне и навсегда.
***
Просто осень пришла в Россию,
У России - осенний возраст,
Быстро тают последние силы
И нескоро появится свежая поросль.
Поколение наше, так уж случилось,
Было выбрано кем-то для чьих-то итогов,
Квинтэссенция для "не сбылось"
Или "сбылось что-то другое".
И от этого наша усталость,
И веселье не в меру хмельное,
Но хотели ведь
И пытались.
Просто время такое.
Осень.
***
Кларнетом в опытной руке
С его протяжной хрипотцой
Звучит и тает в теле жизнь.
Мечта уйти так в мир иной,
Где я – иной, иная – ты.
И нота тянется там вечно,
Есть продолжение у встречи,
А здесь она лишь миг касанья
Моей вины с твоею тайной.
***
каждый миг, каждый день
год за годом
мы меняемся или
меняется этот непостоянный мир
остаются обычаи, правила, ритуалы, нормы
их надо держаться, следовать, чтить и блюсти
так говорил Конфуций
кто первый их нарушает, тот разрушает все
первой бывает женщина
вспомните Евы плод
***
детали, возможно, немного другие,
туфельки там, поясок,
а так homo sapiens
все мы "типичный" и даже "вульгарис" чуть-чуть
и нам очень важно (идет из подкорки)
чтоб губы помягче и шепот нежней
и след от бретельки на коже тисненный
не даст уже точно заснуть
потом будет мудрость
эпоха уступок
искусство молчанья, сочувствия нить
и корни сплетаются, мысли сплетаются
и розно нельзя, невозможно нам жить
как сложно, как трудно сложить эту сказку
как сложно, как трудно ее сохранить.
***
Просто любить...
Просто быть богом.
Непогрешимым. Всесильным. Любимым
Всеми всегда и вовеки веков.
Я не готов.
Потому что совру
И придется
Всем эту ложь ежедневно нести.
Хочу быть таким, постараюсь убого,
Но просто любить
Никогда не смогу.
***
Мантия судьи,
Мания судьбы
Знать куда идти
Там где нет пути.
Истина - одна,
Знать бы где она.
Кто глаголом жжет,
Не всегда пророк.
У всех - один итог,
И судья всем - Бог.
***
Как это скучно и напрасно,
Когда не любишь черепах,
Они не складывают ласты,
Когда за горло схватит страх.
Они не ведают про будни,
Про вечность бедным невдомек,
Им ни к чему и суд, и судьи,
Они плывут, плывут вперед.
Мы мним, что что-то прозреваем,
Что знаем про судьбу и час,
Умом передним и задним
Внимаем знаки, зря подчас.
Считаем звезды и планеты,
Осколки и следы комет,
Мы верим в логику и сметы…
А черепашке - сотня лет.
***
Почему-то нам кажется Вечность
Ожидает нас всех впереди
И быть праведным или грешным
Одинаково, может, почти.
Но, как грации, тройствены в мире
И ведут в неизвестность нас всех
Страсти три или даже кумиры
Страх стихии, жадность и секс
С ними падаем на колени
И взмываем от счастия ввысь,
Нас лишают беспечности лени
Эти страсти, коверкая жизнь.
И порою так возбуждает
До мурашек по самой спине,
В самолете, летящим в Анталью,
Страх любимой, зажатый в руке…
***
Я мечтаю миг побыть с тобой,
С той, какую себя не знаешь,
Нежной, тающей, неземной,
Без одежд, сожалений и кладбищ.
Обожаю тебя, несусь звездой,
В дальний угол галактик и жалость
На ужасное, что сбылось
Или сбудется завтра на ночь.
Пусть все сбудется, все пройдет,
Середина жизни как камень
В перекрестье прицела дорог
Или сердце, сочащееся под бинтами.
Я люблю тебя – это итог.
Как зарок,
Как вернувшийся Бог.