метель в парадной выла и била в жестяные вёдра. топала кирзовыми сапогами, материлась по-железнодорожному.
-ну-с, -сказал парикмахер и накрыл графиню чернейшим покрывалом, обязал ей шею белой тряпочкой.
графиня стала похожа на несерьёзного кюре.
запели-защебетали над ухом графини ножницы-серебряные крокодильчики.
убаюканная их песней графиня прикрыла глаза.
она чувствовала себя древней черепахой, блаженно покачивающиейся в тёплой мутной воде. рыбы-прилипалы нежно пощипывали её и избавляли от неприятных воспоминаний и мелких обид.
спустя час, когда графиня вышла из парикмахерской, мир изменился до неузнаваемости.
метель легла.
припаркованные автомобили превратились в тишайших призраков. на обочинах в кучу были свалены медвежьи туши, рыбачьи лодки, русалочьи бюсты, мёртвые невесты, садовые скамейки, ноги младенцев.
метель славно потрудилась как безумный скульптор.
графиня шла по чайковского, увязая в снегу, кое-как сохраняя достоинство и равновесие как долговязый наполеон.
вошла во двор, чтобы передохнуть.
петербургские дворы это вообще-то пространственно-временные тайники, если кто не знал.
ХАХА - усмехался номер красного лупоглазого миникупера.
ХЕХЕ - цинично вторил ему номер кривоватого запорожца.
дворник-татарин с лицом плоским и медным как таз скрёб снег бесполезной метлой и блаженно покачивал головой в больших наушниках. играл тишайший даб.
дверь в парадную была приглашающе открыта - портал в прохладные причудливые миры. над дверью висела изъеденная ржавчиной табличка с надписью УБЕЖИЩЕ.
извилистая зеленоватая лестница пахла нильскими крокодилами и табаком.
время было как когда сдираешь слой за слоем старые обои, чтобы в конце уже без удивления прочесть о небывалых удоях в каком-нибудь шестьдесят третьем году. вообще это было уже не время, а слоёный пирог.
графиня явно решилась откусить от пирога кусочек.
коммунальный коридор извивался как лабиринт и кусал сам себя за хвост как уроборос.
на стенах висели старые велосипеды, африканские маски, рукавицы, альпинистские кошки и, кажется, турецкие сабли.
а может и не сабли, а ветхие лыжи.
в сортире на монументальном - как памятник эпохи соцреализма - толчке восседала русалка, курила винстон. её меховая горжетка вдруг превратилась в кошку, а потом наоборот.
в сливном бачке резвились морские коньки и аксолотли.
квартира разрасталась как дерево.
в кухне мощная женщина с татуировкой на пояснице жарила картошку и распевала романсы.
-не ходите в ванную! там у нам вася повесился! иногда приходит помыться, не пугайте его!- сказала женщина и захохотала. пасть у неё была розовая и голодная как чемодан.
в комнате за столом сидело шестеро близнецов с серыми бумажными ушами.
на столе лежала спичка.
близнецы заворожённо смотрели на спичку. время от времени кто-то из них протягивал руку и, едва коснувшись спички, разочарованно отводил руку назад.
-вы понимаете, - серьёзно сказал один серый близнец, - пока спичка лежит на столе, она нормального размера. но если к ней протянуть руку, спичка растёт, распухает, и когда ты касаешься её рукой, уже не веришь, что сможешь её поднять. а ведь главное верить в свои силы, правда?
уши других близнецов зашелестели в знак согласия.
плесневелая старушка в другой комнате играла в шахматы сама с собой.
-я всё время проигрываю, -пожаловалась она графине. повращала совиными глазами и заплакала. -никто меня не лююююбит.. няяяя.. даже в шахматы сама с собой играююю...няяяя..