Он умер тихо – не кричал, не плакал,
Ушёл во сне, как будто и не жил,
В стенах облезлых старого барака,
Когда на жизнь не оставалось сил.
Ему чуть не хватило до рассвета,
Совсем немного – где-то пол-часа,
В нем не признали бывшего поэта,
А только поглотили небеса.
Когда под утро тело обнаружив,
Спохмелья дворник что-то промычал,
Снял с трупа сапоги – уже не нужно,
И спрятал их в ободранный топчан.
И по-хозяйски обшмонав карманы,
Достал он вдвое сложенный листок,
Ах если не был он таким бы пьяным,
То он его прочесть тогда бы смог.
Но не увидев денежной купюры,
Он скомкал лист и выбросил в ведро.
Ваятель человеческой натуры
Искавший в жизни от добра добро,
Покинул этот свет – босым и бедным,
Как подобает гениям пера.
Его последний стих мог стать бессмертным,
Коль пущен был в тираж ещё вчера.
Его душа летела прочь от мрака,
Чтобы смотреться в тысячи зеркал.
А ветер, как бездомная собака,
Сквозь щели выл и с листиком играл.