В том платье белоснежном окрылённо,
Ты опустилась перед существом,
Которое глядело измождённо,
Согбенно опустившись под крестом.
Ты протянула руку доброй воли
Тому, кто больше помощи не ждал.
На самом дне он умирал от боли,
От голода и жажды погибал.
Он от других не ведал состраданья.
Те мимо проходили, ну и пусть.
И в пыли дорожной, и молчании,
С крестом своим, он шёл в последний путь.
Лишь только ты богиня, добродетель,
Приблизиться решилась к существу.
Его ты пригласила в дом, в обитель,
И предложила кров, питьё, еду.
Подняв лицо, немытое годами,
Он грязь с него стряхнул и молвил вдруг:
«Благодарю, но посудите сами,
Лишь смерть Вы так отсрочите, мой друг.
Пусть лучше я умру в грязи и пыли,
Не осквернит Ваш дом мой хладный труп.
На небе буду помнить, что Вы были
Весьма добры к тому, кто очень глуп».
Он замолчал и тихо лишь добавил:
«Бездумно проживал свои года
И ничего на свете не оставил:
Ни дома, ни детей. Вот вся беда».