Мне часто, между мартом и апрелем,
Когда ветра несут минорный тон,
Приходится от мира на неделю
Оконный занавешивать проём,
Я копошусь в молитвах на латыни,
В средне-английских текстах серенад.
Сегодня… не поверите, богиня
Шептала вслух мне старый фолиант.
Погибший мир поэзией и прозой
Тех, что давно забрал к себе астрал,
Выдавливал из глаз святые слёзы
От слов, которых прежде я не знал.
А бог шептал. Скандировал на квенья
Минувших эр баллады и стихи,
И море отражалось акварелью,
И небо затянулось в малахит,
И бог мне не давал забыться в скуке,
И бог шептал мне на ухо: "пиши".
И вёл моей рукой от буквы к букве,
И я писал в таинственной тиши.
Уняв мое волненье в сотни пауз,
И руку на колено опустив,
Мне бог смотрел в глаза и улыбался,
Магический рассказывая стих.
Мой бог - не то Лилит, не то Диана,
Не то вселенский божий абсолют -
Сорок согнав в одно фортепиано,
Сыграл на них космический этюд.
И тут я понял. Понял так внезапно.
Как будто в мир искусств открылся вход.
Я понял мир, как детскую загадку,
И разгадал его двоичный код.
Я все произведения на запах,
На вкус, на мягкость пробовать спешил.
Я танцевал с Олимпией и плакал,
Когда она шептала мне "пиши".
Я в Шире разговаривал на квенья,
Блуждал по лабиринту гномьих шахт…
…Я, лично зная бога вдохновений,
Все время, когда мир трещит по швам,
Лечу вороной, в каждую эпоху,
Как в темный лес, объятый тишиной,
И в этой тишине лишь шёпот бога:
Он всё, безумец, шепчется со мной.
В полупрозрачном платье, в филигранно
Исполненной короне из цветов,
Мой бог - не то Лилит, не то Диана -
Знакомит меня с каждой из эпох.
И каждый раз мне эхо произносит
Её "пиши", как только пригублю
Сказание о Кольриджском матросе,
Миры Лавкрафта или Улялюм…
Нет, для Сальери музой был не Моцарт.
Нет, он другие слышал голоса,
Когда ему в окно светило солнце,
И в море рисовались паруса.