поправлю волосы
пышные,
как груди буфетчицы.
выпрямлю спину, подобно мужчинке военному.
мне постоянно
и там,
и вот тут мерещится
тело поэзии.
мёртвое, но не тленное.
лежащее под окном,
хрупкое.
каждое утро бледневшее всё сильнее и сильнее.
я вижу кровь.
мне кажется, что
как будто бы
у нее страшно разодраны колени.
тело, тело измучено
невероятно.
одетое, или просто прикрытое лохмотьями.
с дырками на туловище, с пятнами!
только взглянешь -- и плакать.
но плакать можно ли?
душа рыдает, рыдает,
бунтует.
просит за поэтов и поэтишек прощение.
но,
что меня чертовски интересует --
я делаю этот труп живым,
или совершенно не даю надежды на воскресение...?