При сумраке вечернем себя корить люблю:
я неуживчив с чернью, плебеев не терплю.
Бомонд я презираю, среди богемы – злюсь,
ни аду я, ни раю, чесслово, не молюсь.
И всё ж люблю людей я, сомнений в сердце нет,
в нём крепнет всё идея, что нужен им поэт.
Что без него им хуже, им без него – беда,
и ни обед, ни ужин им не нужнее, да.
Я не творю кумира, будь Бог он или бес:
мне явен голос мира, мне явен глас небес.
Наверное, об этом не надо б говорить,
поскольку быть поэтом не перестал я быть.
«Ябыть» – неблагозвучно, ну, как «пурген», «фестал»,
зато собственноручно я это написал.
Моей рукой водило коварное, как тать,
желание дебила свой дебилизм понять.
Я с ходу без помарки запарил вам мозги,
чтоб Мойры или Парки нить жизни берегли.
А как же? Пусть потужат, что я хитёр зело,
на память пусть потуже затянут узелок.
Пусть затоскуют круто – он шут или король?
Стихи легко распутать, коль знать для них пароль…
Они для всех открыты, будь сер ты иль герой,
порой метеориты в их залетают строй.
Средь меркантильных бонз я, презрев похвал уют,
всю жизнь коровкой божьей блуждаю там и тут.
Неяркое созданье, по меркам многих – псих,
но собираю дань я с пороков душ иных.
Взлететь отважно к солнцу я, в общем, не стремлюсь,
невидимы, как стронций, и минус мой, и плюс.
Но я-то дело знаю, и ведаю я суть -
по листику, по краю к добру веду свой путь.
В полях полно ромашек, не меньше, чем жулья,
и тлю душонок ваших уничтожаю я.
Когда по водостокам гремит то дождь, то град,
горит восход Востока и Запада закат…