Андрею Арсеньевичу Тарковскому
Не безответным остаётся зов. Разве гром, падая и перекатываясь со ступени на ступень, ждёт ответ? Или это ответ на зов молнии, разрывающей небо? Молния знает, что моё сердце заждалось зова, и кричит ему – Привет!
А родник еле бормочет. Старик хрипит и кашляет… Кому? Кто ответит им?
Черновики горят, а ты лежишь с закрытыми глазами, и кажется – за стеной шуршит ливень. Или шуршат листья. Или это шуршит огонь морового пожара.
Если не закрывать глаз и смотреть на небо, то горящие тучи небесных рукописей читает западный ветер.
Смотри! – далёкий пожар в осенней степи – он нем, но огненные блики в реке и на облаках кажутся письменами, а волны поют и плачут всю ночь у твоего изголовья. Бормотанье людей, или дождей, не более внятно, чем мычание глухонемых. А звезда, прыгнувшая в этот мир, визжит и падает, приближаясь к грани нашего мира, как сбежавшая девчонка. Но её непременно настигнут и возвратят в суровую семью.
В ночи тараканами сползаются медленные мысли – одни большие и чёрные, другие мелкие незначительные, но в большом количестве. Голоса обитателей мира становятся громче и яростней, и каждый из них кричит о себе.
Голова напоминает гранату, готовую взорваться от яростного спора бесчисленных её обитателей. И увидев лицо в зеркале, нельзя понять свой или чужой смотрит на тебя.