Василькам доверчивым
рвал, с утра до вечера,
головы в полях льняных
тешась, неприкаянным.
Стоило на дно реки попасть
в маске, ластах — увлекала страсть.
Лишь костра искрящегося дым
выманить мог на ночь из воды.
Срываясь в полёт лист на солнце блеснул.
И черти в глазах «повелись» на блесну.
Краснел от пронзённого острый кинжал.
За эту игру — светотень обожал.
У кедров и елей ввиду, на горбатой опушке,
в глухой, занесённой снегами, до окон, избушке
люблю, представляя дрожащую зноем саванну,
студить, неспеша, своим телом горячую ванну.