Нижегородская зима,
бесхозно убранная снегом.
Ржавеет катера корма,
под черным чкаловским планшетом.
И тычет длинный и сухой
старик, обитый телогрейкой,
своей обугленной клюкой
в уныло выцветшую Стрелку.
За скользкой поступью горы,
вблизи Московского вокзала,
толкает бич из-под полы
шмоток ворованного сала,
и просит сотню на иглу,
держа котеночка за шкирку,
у магазина от оглу
простоволосая башкирка.
Живет провинция, живет
в тени потемкинских покровок,
пока гудит Автозавод
вдоль перегарных остановок,
хмельна по-русски и боса,
платя детьми лихому веку,
церквами глядя в небеса,
а минаретами - на Мекку.