Покрывшись ржой, вальяжно спит душа.
Закутавшись уютно в воздух стылый,
Она безмолвствует во тьме, едва дыша.
Ей очень хорошо в тиши бескрылой.
А голове неймется. Той подай мечту,
Свободу мыслей, новизну, раздолье.
И, требуя заполнить пустоту,
Она настойчиво свою диктует волю.
Ей подчиняясь, я зачем-то достаю
Из пыльного заставленного шкафа
С забралом шлем. И, нацепив броню,
Готовлюсь к битве с личным Голиафом.
Я нависаю хищно над душой,
Оскаливаюсь, словно волк голодный,
И яростно трясущейся рукой
Ей тычу фигу в нос неблагородно.
«Врешь, не возьмешь! Мы будем дальше жить!» –
Мой крик похож на стон подбитой птицы.
Зевнув, душа вещает: «Так и быть...
Давай рискнем взлететь и не разбиться.»
Я начищаю пожелтевший пух
Двух крыльев, не изношенных за годы.
Креплю к лопаткам и ругаюсь вслух
На то, что падают, не держатся, уроды...
Глотаю слезы злости, но терплю.
Семидюймовые вгоняю гвозди в спину.
Шиплю от боли: «Нет! Не уступлю,
Пока я нужной цели не достигну!»
И в этот миг окрепшая душа,
Рванувшись ввысь, вдруг пробивает стены.
А крылья, развернувшись не спеша,
Меня выносят на простор Вселенной.
Я вижу бездну и огни материков.
Вплетаюсь в нить космической основы.
Парю в безмолвии неведомых миров.
Сияю в небе яркою сверхновой.
Но... облетая пестрый шар планеты,
Вдруг понимаю, что стремлюсь к закату.
Усилья – тщетны. Я оставлю где-то
Только плиту, портрет... И дату – дату.