Ослепительно ярких дней
Над землёю течёт река,
И бросают в неё детей,
Зная, что она глубока.
Если есть среди них живой,
Из тягучей и вязкой воды,
Он высовывается головой
В область менее плотной среды.
Издавая свой первый звук,
Испугает им рыбаков.
Они выронят снасти из рук
И воскликнут: «Кто он таков?»
Но уносит младенца река
Время не повернёшь назад,
Всё течёт и течёт пока
Не случится с ним времнепад.
И плывёт младенец, плывёт.
Кто на берег его зовёт?
Кто его захотел обмануть,
И гармонией соблазнить,
Чтобы он продолжал свой путь,
Не обрезал бы жизни нить,
Чтобы он постигал игру,
Среди тех, кто её проиграл,
Чтобы он сидел на пиру
И голодным нищим моргал?
Что с того, что пляшет вокруг
Бестолковая голытьба.
Веселиться нечего, друг,
Ведь печальна наша судьба.
По дороге степной идти
И колодцы считать в пути:
Что ни день, то слаще вода,
Но реки не найти никогда.
К чему это его приведёт,
Догадается каждый сам,
Всё равно, как безумный пьёт,
Так что льётся вода по усам.
Пусть водой ещё фляги полны,
Оторвись и утри усы:
Люди помнить всегда должны,
Что сосчитаны наши часы.
Среди снежных полей стоит
Небольшой двухэтажный дом.
Желтый свет в окошках горит,
Освещая снега кругом.
В нём родились и выросли мы
И ушли из него по делам,
Но в него для последней зимы
Надо будет вернуться нам.
Рассудите теперь, кто прав,
Кто желает мир обелить?
Ведь ему не хватает приправ,
Чтоб изысканным миром быть.
Когда в доме у нас все есть,
Каждый день чучук на столе,
Мы мечтаем в цари пролезть,
Мы желаем рай на земле.
Приглядись, скорей приглядись:
День и ночь совершается зло,
Удивлённо спускается Высь
И глядит на нас сквозь стекло.
Посмотри, как в прошлых веках
Мысль застаивалась в тупиках,
Как лежала она больна,
Как была молчалива она.
А когда приходилось ей
Атлантидой плыть средь морей
И нести на себе города
С ней опять случалась беда.
Дорастала несчастная мысль
До предельно возможных границ,
Уносилась в межзвёздную высь
И пред вечностью падали ниц.
И тогда всё горело огнём,
И где хаос лился ручьём,
Было ясно только одно:
Торпедированным кораблём
Атлантида уходит на дно.
И опять замирала мысль
В глубине бесконечных веков,
Но шептали мы: «Появись!
Где же стук твоих каблуков!?»
Как же, мысль, нам с тобою быть?
Выбрать, что ли, такую стезю:
Крючок в века погрузить,
Осторожно тебя подцепить,
Да и вытащить сразу всю?
Или, может быть, в дальний путь
Нам отправиться за тобой.
Сапоги покрепче обуть
И пойти кремнистой тропой.
Говорят, что где-то в горах
Потайная пещера есть,
И захочет если Аллах
О себе подать людям весть,
Он к пещере той приведет,
Как водил когда-то отцов,
Ведь давно уже в ней живет
Голос древних-древних певцов.
Мы войдем под осклизлый свод,
Станем, к верху глаза воздев,
И услышим тихий напев
И синхронный к нему перевод.
Будут мощно работать умы,
Ну, сейчас появится мысль,
Ждем и щуримся мы,
Словно выпили кислый кумыс.
Боже мой, боже мой, наконец,
Мысль навеет нам древний певец,
Какова эта мысль все равно,
Ведь без мысли мы очень давно.
Но постойте, вот так дела!
Мысль развеялась словно дым,
А казалось уже, что была.
Так и скажем детям своим.
Будем ночи томиться без сна,
Вспоминать мысль, так вспоминать,
Что почти ее будем знать,
И дойдем уже до того,
Что припомним сколько она
В каждом слоге имела слогов.
Но опять, эх опять, никаких
В голове нашей мыслей нет.
Может быть, позаимствовать их
У гостей с далеких планет?
Это есть наш последний шанс,
Если в поле нас подберут,
И к себе на корабль возьмут,
Провести, чтобы с нами сеанс.
Белый шар над нами завис,
Он опустится медленно вниз,
Приоткроется в шаре люк,
К нам протянутся сотня рук.
И когда мы проникнем в шар
Нас окутает белый пар,
Как в тумане, не видно ни зги,
Но вперед нам смело идти,
Натыкаясь везде по пути
На серебряные рычаги.
И в кабину когда придем,
Мы увидим как за стеклом
Инопланетного корабля
Уже побежала земля,
Мы летим, и лес
В облаках под нами исчез.
Постучась, войдут существа
Отвратительные на вид:
У них лысая голова,
Глаза, вылезшие из орбит.
Говорить они станут слова,
Кое-что мы даже поймем,
Но до сути дойдем едва ль,
(Проще было бы с толмачем).
Но внимательно слушаем мы,
Головой кивая в ответ,
Чтобы сильно не огорчать
Гостей с далеких планет.
Но они все равно поймут,
Что до нас ничего не дошло,
Потому вздохнут тяжело,
И на нас рукою махнут.
И окажемся мы на земле,
Через пару другую минут
С тяжкой думаю на челе:
Какой дальше выбрать маршрут?
Человек, что же ты молчишь,
Всё под ноги себе глядишь?
Бесподобные чудеса
В человеке заключены,
То услышит он голоса,
Там где залежи тишины.
То наденет невесть чего,
А когда костюм распахнёт,
Мы увидит, что у него,
Бриллиантовый весь живот.
Если в душу его заглянуть,
Не смотря на полнейший мрак,
Сразу станет понятна суть:
Не дурак, совсем не дурак.
Там внутри заметны огни,
То стоят, то блуждают они,
Словно тот, кто бредёт по холмам,
Знаки тайные делает нам.
В человеке есть доброта,
Он по горло ею набит,
Но обидь его, и тогда
Она грохнет, как динамит.
Человеком правит звезда,
Она держит его в узде.
От него к далёкой звезде
Золотые бегут провода.
Чистой радости бурный поток
Вниз струится по проводам,
Иль смертельный сочится сок
С трупной жидкостью пополам.
Но звезда золотая его
Вдруг становится над головой,
И поток заливает всего
И от счастья он чуть живой.
Над землёю течет река
Ослепительно ярких дней,
Глубоко у неё на дне
Золотые лежат века.
У реки стоит без всего
Человек раздет и разут,
На другом берегу его
Предки мёртвые молча ждут.
Далеко ужасное дно,
Норов крут многоводных рек,
Но на берег другой всё равно
Переправится человек.
А что будет дальше никто
Нам не даст на это ответ.
На него накинет пальто
Сердобольный умерший дед,
Или будет дрожать на ветру,
Или в щёки умершую мать
Станет он всю ночь целовать
И закончит лишь по утру.