«Зверь никогда не может быть так жесток, как человек, так артистически, так художественно жесток».
Ф. М. ДОСТОЕВСКИЙ «Братья Карамазовы»
Часть 1 "Крест"
Тёплым майским утром, возле больших кованых ворот, закрывающих вход на старое городское кладбище, остановился невзрачный серый автомобиль, из которого неспешно вылез одинокий стройный мужчина. На вид ему можно было дать не больше двадцати пяти, но заметно посеребрившая его голову седина делала его лет на пять старше. Одетый в черный пиджак и брюки, с белоснежной рубашкой, он одной рукой держал охапку ярко-красных, свежих роз, а в другой комкал большой, чёрный пакет.
Пройдя сквозь маленькую калитку по узкой асфальтной дорожке между могилками, через пять минут он свернул направо, и ещё через сотню метров подошел к красивой кованой оградке. Она была покрашена в весёлый голубой цвет. Внутри неё находился розовый мраморный, вертикально стоящий памятник в виде ровного прямоугольника и лежащая на земле такого же вида плита, маленький столик и куцая деревянная лавочка. Зайдя внутрь, он молча положил цветы на плиту, снял пиджак и не спеша принялся за работу. Хоть лето ещё и не вступило в свои права, но сорняков вокруг памятника развелось предостаточно и на то, чтобы их все убрать, у мужчины ушло не меньше часа. Собрав весь мусор в большой пластиковый кулёк, он отнес его в стоящий неподалеку контейнер.А затем вернулся, надел пиджак, и устало присев на влажную от росы лавку, с нежной улыбкой посмотрел на находящуюся в центре мраморной плиты фотографию красивого белокурого мальчика.
Затем незнакомец вытащил из внутреннего кармана плоскую бутылку коньяка, налил в маленькую, серебряную стопку до краев и, взяв её в руки, посмотрел куда-то вверх, где раскачивали пушистыми макушками от налетевшего ветра могучие столетние сосны…
— Лёш, а можно мне сегодня в школу не ходить? — просяще промурлыкал Дениска и умоляюще поднял свои хитрые голубые глазки на Алексея.
— Надо идти котёнок. Я твоей училке обещал, что пропускать больше не будешь, — твёрдо сказал Алексей, и осторожно убрав голову мальчишки со своей руки, сел на постели.
— Но до экзаменов еще неделя, а в школе мы всё равно уже не учимся толком. Так, для галочки ходим.
— Вот и сходи, поставь галочку, а за это я тебе обещаю вкусный обед и безумную ночь со мною.
— Так ты сегодня не дежуришь?
— Я подменился, хочу подольше с тобой побыть, чудо моё белобрысое, — потрепал его по кудряшкам парень, — а то потом экзамены начнутся, тебе не до секса будет.
С этими словами Алексей обнял мальчика за шею, жарко поцеловал в губы и мягко опустился на постель…
Они познакомились полгода назад, когда демобилизовавшийся из армии двадцатилетний сержант Ковров, от скуки сидел на лавочке в парке и кормил кусочками от сдобной булки ходящих кругами около его ног голубей. Потом достал из кармана бутылку спрайта и, сделав небольшой глоток, с удивлением посмотрел на стоящего невдалеке парнишку, лет шестнадцати, жадно глядящего на находящуюся в руке у парня газировку.
— Пить хочешь? Пожалуйста. Присаживайся.
Подросток на удивление не жеманился, а плюхнувшись рядом с Лёшей на лавку, схватил бутылочку в руку и быстро выдул её до дна. Потом виновато посмотрел на него, а затем они оба вдруг неожиданно рассмеялись.
— Можно подумать тебя год не поили.
— Почти угадал. Только на завтрак сегодня в детдоме овсянку давали. Терпеть не могу, такая гадость, и я от неё так пить захотел. А есть ещё?
— К сожалению нету, — ответил Алексей.
— Спасибо, — поблагодарил парня мальчик и виноватым голосом сказал, — ну я, наверное, пойду…
— Постой, — сам не зная, почему остановил его Леша и схватил за руку. — Там дальше, есть аттракционы. Они ещё, наверное, не работают. Рано. Но уж воду то там должны продавать.
Наверно сама судьба свела их в тот день вместе. Они покатались на каруселях, поели в маленькой кафешке в том же парке, а затем до самой ночи взявшись за руки, бродили по пустынным аллеям. И уже под утро, до боли в губах нацеловавшись на той самой лавочке, расстались, обменявшись телефонными номерами и договорившись завтра созвониться…
— Очнулся вроде. Эй, Гришан, плесни ему в рожу из бутылки. Хочу, чтобы он при памяти был, — проговорил высокий черноволосый парень.
— Да он уже глазами лупает Вась.
— Так приступайте, не стойте столбами, а то рассветет скоро.
Четверо парней одетых в чёрные с балахонами плащи, схватили подростка и положили его на лежащий на земле большой деревянный крест. Затем черноволосый, вставив мальчишке в рот какую-то грязную тряпку, взял в руки лежащие рядом молоток и гвозди.
— Эй, Вась, мы ведь пошутить хотели, — попробовал вмешаться один из молодых людей.
— Заткни пасть Карась, а то и ты под раздачу попадёшь, — осадил парня тот, кто командовал.
— Будет тебе пидорок рай на земле, — с каким-то остервенением прорычал главарь, — такие как ты, жить не должны. Вас надо стереть с лица земли. А те, кто остался, должны засунуть свою жопу так далеко, чтобы о них не было ни слуху, ни духу. Получай тварь.
Размахнувшись молотком, он прибил левую ладонь мальчика к кресту. Кричать тот не мог, лишь крупные слёзы стекали по грязным щекам, да ещё в огромных синих глазах застыл немой вопрос…
— Табличку повыше повесь, чтоб издалека было видно. Сашка, Петька, Гришка, Карась, Пашка. Всё собрали? Сматываемся. Надо не забыть сегодня новости посмотреть. Вот у пидоров то потом очко сыграет.
И шестеро здоровых лбов, радостно заржав, забрались в джип и через минуту, шумно провернув глину колёсами, машина быстро скрылась за поворотом, оставив позади вкопанный в землю трехметровый крест, с прибитым на нем мальчиком и табличкой:
«Так будет с каждым пидорасом».
Денис не пришел после уроков. Он не отвечал на звонки и в детском доме, куда обезумевший Алексей примчался в пол второго ночи, никто ничего не знал. Он обзвонил все больницы, потом полицию и наконец, все морги и только к утру, уже оставшись совершенно без сил, случайно увидел по включенному телевизору страшную картину. Потом всё было как в тумане. Будто бы это происходило не с ним, а он наблюдал за происходящим откуда-то со стороны. Были допросы в полиции, на которые он вроде бы что-то отвечал, затем похороны, на которых он даже не заплакал, а затем старый армейский пистолет, приставленный к груди и негромкий хлопок от выстрела.
Как ни странно, но боли не было. А наступил покой и чувство необыкновенного счастья. И рядом был его мальчик, живой и веселый, который все время держал его за руку и звонко смеялся. А Лёша гладил его по непослушным белыми кудряшками, целовал милые васильковые глаза и, когда казалось, что это мнимое счастье останется с ним навсегда, всё внезапно пропало…
Очнулся он в больничной палате. Рядом на табуретке сидела, радостно улыбающаяся, сильно постаревшая мама, которая держала его за руку и говорила, говорила. Первым делом, на вопрос Алексея, она сказала, что преступников так и не нашли, а дело по прошествии двух лет сдали в архив. Пуля прошла в сантиметре от сердца и с этим ему крупно повезло. Но только с этим. Алексей впал в кому и, пробыл в таком состоянии четыре долгих года. Родители у него богачами не были, но считались довольно обеспеченными людьми, а потому денег на лечение и уход хватало и, по прошествии четырех лет парень очнулся.
Мама, в отличие от отца, знала об их с Денисом отношениях и ничуть за это не осуждала, а просто приняла мальчишку, как второго сына, который, кстати, отвечал ей тем же. Как только женщина узнала об этом несчастье, она организовала похороны, сделала памятник и каждый год приезжала к Дениске на могилку. Теперь же Алексей заявил, что будет приезжать туда сам…
Выпив стопку, Лёша подошел к памятнику, поцеловал фотографию и тихо сказал:
«Здравствуй котёнок. Прости, что так долго. Теперь я с тобой».
Часть 2 "Договор"
— Эй, парень, тебе стринги не нужны? — весёлой скороговоркой проговорил маленький, чернявый, восьмилетний цыганёнок с золотым кольцом в ухе, обращаясь к стоящему около подъезда Алексею.
— Да на что они мне? — удивился Лёша.
— Носить будешь. Хоть дома, хоть на пляже. Размер твой как раз, — уставился Алексею между ног сорванец, — они красивые. Тебе какие красные, синие или прозрачные? Я бы на твоем месте прозрачные выбрал. Хозяйство у тебя, судя по всему, отменное. Девки как увидят — штабелями укладываться будут.
— Продам недорого. По фиолету за штуку. А, чёрт с тобой, — махнул пострелёнок рукой, — забирай все десять по триста. И три лифчика четвертого размера в придачу бесплатно.
И вот чудо. Леша, которому ни эти женские трусы, ни тем более лифчики, ни с какого бока были не нужны, достал кошелёк и протянул пацану. Цыганёнок поставил к ногам парня пакет с покупками, взял кошель, засунул его себе в карман и развернувшись, приготовился убежать.
Наваждение с Алексея пропало, а подросток, сделав два шага вперед, воткнулся головой в огромное пузо уже не молодой, рыжей цыганки. Та схватила завизжавшего мальчика за ухо, отобрала бумажник и, что-то проорав ему по-цыгански, сильным пинком отправила его прямо в объятия стоявшего неподалёку столь же пузатого молодого цыгана, который отвесив ревущему шкоднику затрещину, куда-то быстро его поволок.
Затем подошла к Алексею и сунула ему его деньги в руку.
— Ты прости несмышлёныша, драго. Он еще людей видеть не научился. Кого обманывать не знает, а кому помочь надо. Вот тебе как раз помощь требуется, дорогой. Дай-ка руку свою.
И цыганка бесцеремонно схватила Лёшину ладонь, поводила по ней пальцем, что-то пробормотала про себя и наконец, отпустила.
— Чувствую плохо тебе парень. Душа у тебя не на месте. Яду в ней много скопилось, а выплеснуть его ты не можешь. Нет около тебя тех, кто обидел, любимого человека отнял. Плохо кончить можешь. Хочешь, помогу?
— Нет у меня при себе золота, чтобы тебе заплатить, да и не верю я в это.
— Не веришь? А зачем мальчонке сам свой кошелёк отдал? Много про цыган разного говорят. Мол, воры они все, наркотой торгуют, да людей обманывают. Вот я тебе и докажу, что не все такие у нас, как и у других тоже, впрочем. Запомни, завтра позвонят тебе. Скажут от Мастера. А там уже дело твоё. Идти к нему на встречу или нет.
И не успел Лёша сказать, что не давал ей свой номер и что этот Мастер тоже его не знает, как женщина подцепила пакет со стрингами и лифчиками, да быстрым шагом скрылась за домом.
Спал Алексей теперь как попало, и про грядущий звонок неведомого Мастера запамятовал напрочь. Ночью ему снились какие-то кошмары, от которых он утром просыпался в холодном поту, а постель превращалась в нечто сюрреалистическое, как если бы он во сне устроил сам у себя в кровати тщательный, полицейский обыск. На работу пока не устроился, родители помогали, так что подпрыгивать ни свет, ни заря смысла не было. Друзей у него и до комы особо-то не было, а теперь и подавно не стало, так что утренний звонок с незнакомого телефона сильно его озадачил, если не сказать больше. И на приём он нажал только тогда, когда понял, что абонент на том конце решил дозваниваться до него, пока не сядет аккумулятор…
— Алексей Николаевич? — осведомилась трубка приятным женским голосом, — я от Мастера. Хочу вас обрадовать. Вашу просьбу удовлетворят. Завтра в двенадцать часов к вам подъедет машина. Договор у шофёра. Всего доброго.
Лёшка долго слушал короткие гудки, потом тряхнул головой и осторожно взял в руки закрепленный в рамку Денискин портрет. «Завтра милый. Надеюсь, всё будет как надо», — прошептал он в пустоту, поставил фотографию на комод, поднялся с кровати и впервые за эти дни улыбнувшись, пошел умываться…
Приехавший за Алексеем утром молчаливый шофёр, усадил его на заднее сидение роскошного мерседеса, вручил какой-то конверт и плавно покатил по проспекту. В конверте имелась обычная шариковая ручка, и сложенный вдвое тетрадный листок. На листке красивым почерком было написано, что Ковров Алексей Николаевич получает от Мастера полную информацию о людях, убивших известного ему человека. Взамен же по истечении шести суток, он будет готов умереть. Да, именно так и было написано. В конце же стояли галочки напротив сегодняшнего числа и его инициалов, где Лёша видимо и должен был поставить автограф.
Подумав с минуту, он взял ручку и поставил под обеими галками свою короткую роспись.
Ровно без пяти двенадцать машина подкатила к высоким железным воротам, снабженным вверху двумя видеокамерами.
Не прошло и минуты как ворота открылись, и машина поехала по красивой дорожке к виднеющемуся недалеко большому мрачному дому. С двумя балконами, террасой и большим фонтаном у крыльца, из которого метров на пять в голубое небо била мощная, видимо подсвеченная откуда-то снизу красным прожектором, искристая струя.
У крыльца автомобиль поджидала чопорного вида дама, которая забрала у Алексея конверт и небрежным жестом приказала следовать за ней.
Внутри дом выглядел вполне обычно, если не считать холода который, несмотря на конец мая, был вполне осязаем по выходившему изо рта при дыхании пару. Женщина подвела его к высокой, позолоченной двери, на которой были искусно нарисованы два целующихся юноши, открыла створки, показав парню в проём рукой удалилась, видимо по неотложным делам.
В большой и тёмной комнате, заставленной полками с книгами, сидел в глубоком кресле, перед ярко горящим камином, какой-то мужчина по виду лет сорока в старом, потёртом халате и неопределённого цвета тапках со смятыми задниками. Показав Лёше рукой на стоящий напротив кресла табурет и дождавшись, пока тот на него усядется, Мастер громко сказал:
— Молодой человек вы знаете, что мои услуги стоят дорого. Я бы даже сказал необычно дорого.
Сидящий напротив Алексея мужчина отпил из красивой голубой чашки глоток ароматного кофе и прикурил сигарету.
— Да, меня предупредили.
— И что по прошествии определенного времени плата взимается автоматически, независимо от успехов или неудачи вашего дела.
— Я к этому готов.
— Ну что же. Раз у вас всё так серьёзно, да к тому же мне и самому весьма любопытно будет посмотреть, что же у вас получится. Но должен вас предупредить, что роль просто наблюдателя мне наскучила, и я решил иногда вмешиваться в происходящее, причем я не всегда до последнего сам знаю, каким образом и в чью пользу будет сие вмешательство. Знаете ли, при всех преимуществах богатства и власти, остаётся один весьма раздражающий меня побочный эффект. Это скука. Когда весь мир у твоих ног, и ты перепробовал любые яства, переспал с представителями всех рас и полов мира. А также испытал все доступные ощущения от известных наркотиков, то наступает пресыщение, а за ним, как правило, приходит скука. Исходя из этого, я придумал себе новое развлечение. Я исполняю просьбы людей. Самые невероятные. Те, какие никто другой, льщу себя, кроме вашего покорного слуги, не сможет выполнить. Но согласитесь, что и плата за такое должна быть прямо пропорциональна. Притом, как говорил философ: «Смерть — это только начало».
— Удачи вам молодой человек, ибо она вам очень понадобится.
Мужчина протянул Алексею синюю папку и отвернулся к окну, давая тем самым понять, что аудиенция закончена и тот может быть свободен.
Домой Коврова отвёз всё тот же неразговорчивый водитель. Войдя в свою квартиру и бросив ветровку на кресло, он нетерпеливо открыл синюю папку и вывалил на стол её содержимое. Там оказалось несколько, отпечатанных на чёрно-белом принтере листов с мелким текстом и шесть ярких и чётких цветных фотографий. Дрожащей рукой Лёшка разложил все снимки в один ряд и внимательно рассмотрев каждый из них, с хищной радостью подумал: «До скорой встречи ублюдки».
Часть 3 "Дубль"
Поздним, тёплым вечером в довольно престижном, уютном ресторане за невысоким столом, накрытом неизвестными простым бюджетникам блюдами, выпивали и закусывали двое солидных, одетых в безупречные, с иголочки костюмы мужчины. Сидели они тут довольно давно, так что от голода уже не страдали, а лениво ковырялись вилками в каких-то заморских салатах, регулярно прихлёбывая дорогущий коньяк.
— Послушай Гришан, — заплетающимся языком сказал тот, что повыше, — а может ну его Ваську в жопу. Надоело каждый раз к нему кланяться ходить. Ну, сдурковали раз по молодости и что теперь, всю жизнь перед этим уродом на цырлах бегать? Ты знаешь, сколько я ему за четыре года капусты забашлял? А что я от этого имею? Тупые уверения в том, что всё на мази и дело закрыто. Хватит каждый день под топором ходить. Давай свалим куда-нибудь в Европу. Деньги есть, а ксивы не проблема. У меня аж две припасено, да и у тебя я знаю в заначке имеется. Деньжата есть, башка, что у тебя, что у меня варит. Не пропадем хоть в Париже, хоть в Гондурасе. А?
— Ты думаешь, Петруччио, я о таком раскладе не думал? — спросил собутыльника потный и плотный Гришан, — вот только эта сволочь нас и на краю света отыщет, с его то связями. Сам знаешь, кто у него папаша. Тут с кондачка решать не стоит. Обмозговать нужно, — и наклонившись к самому уху Петьки, прошептал, — может даже убрать его потихоньку, а уж потом и свалить за бугор. Отсидеться там пару лет, да и вернуться домой, к закромам.
— Давай-ка Петюня выпьем за это, — уже громко провозгласил Гриша, и приятели осушили ещё по немаленькому бокалу коньяка.
Через сорок минут к ресторану, мигая поворотником, припарковалось украшенное, светящимися на крыше шашечками, такси и не броско одетый водитель вышел из машины и подошёл к открытой настежь двери, где оба приятеля уже стояли прислонившись к колонне.
— О, шеф! Мы тут с братаном перебрали слегка, — заплетающимся языком проговорил Гришаня, — давай довези, не обидим.
— Сделаем, как в аптеке, — бодро ответил таксист и, подхватив обоих под руки, кое-как довел пьянчуг до машины. Затем запихнул их на заднее сидение и, включив зажигание спросил:
— Куда едем господа?
— Домой, — донеслось из-за спины.
— Домой? — хмыкнул водила, — ну что ж, домой, так домой. Врубил рычаг передачи и притопил ногой газ…
Первое, что очнувшись, почувствовал Гришаня, это нестерпимую вонь, которая казалось даже въелась в его дорогущий пиджак, хотя штаны у него были вроде бы сухие. Но проверить чистоту своих брюк мужчина не сумел по той простой причине, что был распят наручниками, прибитыми к стене. Дернувшись изо всех сил, он понял тщетность этих попыток и попытался позвать Петра, но из глотки вместо крика, почему-то вырвался лишь какой-то хрип.
— Петю зовёшь? — донеслось откуда-то справа до его ушей, — это ты зря. Он тебе не может ответить. Он сейчас занят. Какает он сейчас. Серит, если по-русски. А процесс этот, как ты понимаешь требует максимальной сосредоточенности и желательно полного уединения. Ну, полного уединения у него сегодня не вышло. Но он я думаю на нас с тобой не в обиде. Так же Петя? Подай голос тварь.
— Нет, не в обиде, — донеслось спереди и, с трудом сфокусировав взгляд, Гриша увидел на противоположной стенке, точно также прикованного к стене, только совершенно голого приятеля, возле которого стоял худощавый мужчина в темных очках.
— Ну, а раз ты не в обиде, — констатировал мужчина спокойным голосом, — то мы пожалуй продолжим.
С этими словами он подошел к подвешенному, и со всей дури пнул его ботинком в живот. Тот заорал, скрючился на стене, как цыпленок табака и у него из зада полилась темная, со специфическим запахом масса. Незнакомец поморщился и взял со стоящего рядом верстака огромный, полуметровый тесак. Затем подошел к вращающему в ужасе глазами Петюне. и спокойно спросил:
— Мальчику ведь тоже было больно? Он ведь наверно плакал, умолял вас о пощаде, да? Что он тебе сделал, скотина, что в твоей тупой башке зародилась мысль его убить?
— Это не я, это не я, — орал голый мужик, — это Нестеров, это его затея. Мы пошутить хотели. Я не думал, что это всерьез.
— Пошутить хотели, говоришь, затейник ты наш, — страшным голосом поинтересовался мужчина, — ну тогда я сейчас тоже пошучу.
Взяв нож обеими руками, он поднес его к самому паху негодяя и одним точным движением снизу вверх, вспорол его до самого горла, как свинью. Внутренности вывалились у того из живота на пол. Из горла донеслось какое-то бульканье и он, засучив ногами по стенке, через пару минут затих. Незнакомец вытащил из кармана плоскую бутылку, сделал пару глотков и, поставив её на верстак, посмотрел на оставшегося пленника.
— Ты знаешь приятель, а ведь я не садист. Я всю жизнь любил людей. И еще я любил моего Дениса. Больше жизни любил, хотя такая мразь, как ты даже не знает, что такое любовь. Кроме траха с грязными шлюхами, ты ничего в своей никчемной жизни не видел, — продолжал говорить мужчина, передвигая по полу какие-то канистры, — и ты решил убить моего невинного мальчика, еще и обозвав его мерзкой кличкой? Отвечай.
Гриша честно пытался ответить, но у него от страха вместо слов изо рта доносился какой-то хрип, а на полу под ним разливалась большая лужа.
— Ну вот, — уже спокойным голосом произнёс Алексей, — и ты туда же. Оказывается это у вас в крови. Ну что ж. Это видимо какая-то болезнь, а я знаю метод, с помощью которого возможно вылечить любой недуг. При этом пациент, после процедуры не страдает от каких-либо побочных эффектов. Сейчас я приступлю к лечению, но прежде я хочу тебе сказать подонок. Если бы у меня была такая возможность, я бы убил тебя еще тысячу раз, причём каждый раз я бы делал это по-другому. К сожалению, сделать этого я не могу. Но то, что могу — сделаю от души. И размахнувшись, парень рубанул его прямо по шее, так что нож со стуком вошел в деревянную перегородку, голова упала на пол и покатилась под верстак, а чёрная кровь, хлынувшая из обезглавленного тела, мгновенно залила, когда-то чистый костюм. Дождавшись конца агонии, Алексей взял в руки канистру и тщательно облил оба трупа бензином. Потом повторил эту же процедуру с полом и стенами и, выйдя в открытую дверь сарая, бросил зажженную спичку через плечо.
Сидя на водительском месте, Лёша достал из кармана две фотографии, догоравших сейчас в сарае подонков. Достав зажигалку, он порвал снимки на мелкие кусочки и. бросив в пепельницу аккуратно поджёг. Затем оглянувшись на отблески угасающего огня, он нежно посмотрел на стоящий у лобового стекла портрет улыбающегося Дениски и неожиданно его плечи сотрясли рыдания. Слёзы непроизвольно лились из глаз, и он даже не пытался их вытирать.
Через некоторое время он немного успокоился и горько подумал про себя:
«Я почему-то решил, что смерть этих тварей принесет мне облегчение, согреет душу, заставит хоть немного стать похожим на прежнего человека. Но теперь я не чувствую никакого удовлетворения, а только лишь пустоту. Я сделал то, что был должен. Ну да ладно. Надеюсь, когда я покончу со всеми, это изменится. Не может не поменяться. Иначе мне и жить потом не зачем»
Лёша вытряхнул в окно пепел от догоревших фотографий, включил зажигание и быстро поехал вдаль от догорающего позади погребального костра…
Часть 4 "Близнецы"
Сон был необычайно реальным. Так и казалось, что всё это происходит наяву.
На яркой цветочной поляне, залитой теплыми лучами солнца, порхали необыкновенно красивых оттенков цветные бабочки. А на самом краю этого места, под высоким, раскидистым кедром, возвышалась чудесная, белоснежная беседка, около ступенек, которой стоял маленький семилетний мальчик, одетый в потёртые, синие шорты и белую майку с короткими рукавами. На руках у мальчика сидел уморительный, рыжий бельчонок, с пушистым хвостом и смешно перебирая лапками, грыз орешки из большой, кедровой шишки.
Лёша осторожно подошел, будто боясь спугнуть эту прелестную парочку, и, приглядевшись повнимательнее, узнал знакомые до боли васильковые глаза и белокурые волосы своего любимого мальчишки.
— Здравствуй Лёшь, — улыбнулся ему Дениска, — видишь, какой бельчонок смышлёный и меня совсем не боится. А еще я его Лёшей назвал, как тебя. Он теперь ко мне приходить будет часто-часто. Тебя-то ведь рядом нету, — погрустнел мальчик.
— Милый, любимый, единственный мой, — встал перед ним на колени Алексей, — ты прости меня за всё, прости, что тогда в школу тебя отправил, что рядом не был, что от подонков этих не уберёг и, что не ушёл вслед за тобой.
— Ну что ты, не плачь, — мальчик ласково погладил парня по лохматой голове, — мне ведь тут хорошо, посмотри, как здесь здорово. А с тобой мы обязательно увидимся и будем вместе. Я обещаю.
— Только у меня просьба к тебе есть. Пощади их, пожалуйста. Ты знаешь кого. Я их простил. Нельзя не прощать. Даже таких, как они.
Алексей поднялся с колен, вытер рукавом слёзы и тихо сказал:
— Я постараюсь родной. Я постараюсь.
Внезапно погода испортилась, небо затянуло тучами, подул сильный ветер, который подхватил маленького мальчика с белкой и в мгновение ока унёс их куда-то за облака…
В той самой синей папке, которую столь благородно отдал Алексею загадочный Мастер, помимо фотографий были несколько листков с подробной информацией на каждого из людей, причастных к убийству Дениса. Ничего удивительного для себя Лёша там в принципе не нашёл, кроме конечно их личных данных. Обыкновенная золотая молодёжь. Сынки обеспеченных родителей. Не заработавшие в этой жизни своими руками ни копейки, зато проматывавшие отцовские денежки с превеликим удовольствием и на полную катушку. Самое страшное, что бедного мальчика они убили что называется, походя. Сидели у кого-то на квартире, выпивали и по телевизору услышали об очередном гей-параде в Берлине. Кто-то сказал, что и в России этих педрил немеряно развелось, и пора бы уже родину от этой мерзости очистить. Мысль дружно поддержали, а когда один из близнецов сказал, что видел знакомого пацана из детдома, целовавшегося в парке с парнем, то в разгорячённых алкоголем мозгах моментально созрела идея. Дальше было просто. Создали необходимый антураж в виде черных плащей с капюшонами. Сколотили крест, взяли у кого-то в гараже молоток с гвоздями и утром рано выехали на машине на охоту. Дениску перехватили по дороге в школу, затолкали в машину, отвезли за город и долго, со смаком били. Про то, что из этого получилось, Алексей знал из телевизора. Но он также теперь узнал, кто прибил мальчика к кресту и чей голос первый предложил провернуть эту «забаву».
Близнецы Паша и Саша за всю свою беззаботную жизнь, наверное, ни разу не слышали слова «нет». Им дико повезло одним дождливым, пасмурным днём родиться в семье крупного и обеспеченного чиновника. Папане в тот момент уже стукнуло полтинник, и от своих двойняшек он был без ума. Мамой же у них и вовсе была какая-то бедная девушка, которой за то, что выносила детей, просто хорошо заплатили. Балованные и капризные детишки росли под присмотром старой и глухой няни. Изредка меж собой дрались, мучали кошек, а став постарше обожали избивать где-нибудь на отшибе бедных бомжей. До убийства дело не доходило, но как выяснилось позже, это было лишь делом времени.
Сауна «Чистая попка» отличалась отменным сервисом и приятным обслуживанием. Каждый клиент, приходящий в это эксклюзивное заведение, получал здесь за хорошие деньги безлимитный пар, отличные берёзовые веники, большой выбор спиртных напитков и закуски, а также приличный ассортимент услуг интимного характера. Все это пользовалось неизменно большим спросом у окрестной «золотой молодежи», к которой себя с гордостью причисляли и наши два знакомых близнеца. Эксцессов здесь практически не происходило, за исключением может быть того случая, когда поддатая компания, во главе с сынком председателя городской думы, случайно, в дымном предбаннике оттрахала, перепутавшего комнаты, пьяного участкового. Но компенсация в виде новенького автомобиля сразу заставила забыть полицая о временных неудобствах, побывавших в его вместительной заднице.
А так, люди сюда приходили солидные, и обслуга почти всех их знала в лицо. Приехав в баню к половине первого ночи, Паша и Саша нашли в предбаннике, недурно накрытый стол, пару веников, и двух смазливых девиц, позднего школьного возраста, на которых за исключением серёжек никакой другой одежды не наблюдалось. Быстренько разоблачившись, братовья принялись уничтожать неплохой натюрморт из спиртного и через полчаса уже зависали в парилке под пьяные визги девиц и смачные удары веников. Закончив с паром, вся четвёрка оглашая помещение непристойными криками плюхнулась в бассейн и охладив разгоряченные тела в прохладной воде принялась совокупляться, причем каждый дуэт в своем углу. Через некоторое время это фривольное занятие братьям прискучило и они, отправив девиц за пивом, просто наслаждаясь моментом. Пива они так и не дождались, а вместо этого к бассейну подошел полностью одетый мужчина, с чёрным пистолетом в руке и ровным голосом тихо сказал:
— Я надеюсь, вы ещё не слишком устали от сегодняшних развлечений. Если нет — я могу предложить вам новую забаву, — и, увидев, как Паша потянулся к лежащему на поребрике телефону, нажал на курок.
Выстрел разнёс телефон на кусочки и рикошетом разбил стоящую неподалеку антикварную, с искусно нарисованными павлинами, вазу.
— Говорю один раз, — предупредил мужчина, — если кто из вас мудаков дернется — получит пулю между глаз. Надеюсь ясно?
Близнецы быстро закивали головами.
— Хорошие мальчики, — сплюнул незнакомец в бассейн, — тогда продолжим. Мне кажется, что ваше купание слегка затянулось и вам следует заняться чем-то более приятным. А посему вылезайте на берег твари, — проорал мужик и навел на них пистолет.
Братья с быстротой молнии выпрыгнули из бассейна и встали как солдаты по стойке смирно.
— Прекрасно, — улыбнулся мужчина, — судя по вашим причиндалам, удовольствие, которое вы доставляете шлюхам должно быть не шуточным. А что если вы доставите его друг другу?
Паша с Сашей недоумённо переглянулись.
— Вы правильно меня поняли. Ты, который слева, встал раком, быстро, — скомандовал незнакомец и один из братьев встал на карачки, — а теперь ты вставляй свой агрегат ему в задницу и трахай его и не дай Бог ему в это время пёрнуть.
Следующие десять минут сопровождались лишь шлепками мудей одного брата о жопу другого, да громким сопением обоих.
— Довольно, — приказал Алексей, — теперь вы оба стали теми, которых, по вашим же словам ненавидите. И будь у меня такое намерение, я бы снял все это на камеру и завтра же весь город узнал про ваши утонченные вкусы. Благодарите Бога, а также того, кого вы так подло и жестоко убили четыре года назад. Потому, как это он попросил, чтобы я над вами смилостивился. Иначе трахом в жопу вы бы у меня не отделались. А теперь прыгайте в бассейн.
Дождавшись, когда испуганные и жалкие ублюдки залезут в воду, он вытащил из внутреннего кармана обыкновенный бытовой фен, воткнул его в стоящую неподалеку переноску и бросил в воду. Синие искры прошили небольшой, круглый бассейн, тела братьев задергались, и от них пошел пар. Подождав, еще какое-то время, Алексей вытащил вилку из розетки и оставив в воде два плавающих тела вышел в открытую дверь.
Часть 5 "Прощение"
Виктор Сергеич Старых, который до недавнего времени в узких кругах был более известен под кличкой «Карась», всегда был душой любой компании. Мальчиком он рос живым и смышлёным. Любил подшутить над приятелями, рассказать смешную историю или наоборот послушать таковую. Дожив до своего семнадцатилетия он, по живости характера, затесался в компанию Василия Нестерова, куда, к слову сказать, принимали не всякого и не сразу, а лишь после скрупулёзной проверки. Причём делали это не сами подростки, а их влиятельные родители, не желавшие, чтобы их обожаемые отпрыски водились с всякими бездельниками и нищебродами. Нищебродом Виктор отнюдь не был. Папашка у него содержал единственную в городе антикварную лавку, а мама была заведующей отделением в частной медицинской клинике.
Разные приключения, иногда на пятую точку, алкоголь и доступное женское поголовье, как магнитом притягивали парня к этой компании. А мелкие, полукриминальные ситуации, походя, разруливал папа Василия. Работать или учиться ему пока не хотелось, и поэтому жизнь у Виктора была лёгкой и непринуждённой, но только до одного случая. До того, как они убили мальчишку.
К геям парень всегда относился безразлично. Есть они, ну и пусть. Мол, меня не трогают, а я их. А в тот день его, как чёрт за язык дёрнул, и он наравне со всеми орал о необходимости немедленно покарать грязного извращенца, дабы неповадно было другим.
Спохватился, когда было уже поздно и на робкие попытки остановить убийство, он был осажен Васькой на место и на все следующие мерзости смотрел с закрытым ртом. Вечером того же дня он напился в хлам и продолжал пить трое суток, несмотря на все попытки обеспокоенных родителей узнать от любимого чада причину, по которой тот глушил спиртное в неимоверных количествах.
Выпив цистерну и протрезвев, он решил отойти от такой страшной компании, о чём сразу же сообщил главарю. Тот со злостью сказал, что он может уёбывать к сраной матери, но если сболтнёт хоть слово про их дела, то ему смерть пидорка покажется лёгким насморком. Избавившись, слава Богу, от таких приятелей, Виктор решил взяться за ум, поступил в универ и к моменту выхода из комы Алёши был уже на четвертом курсе…
Шпион из Алексея был, конечно, ещё тот, но за этим придурком и следить то было не надо. Ехал он тихо, слежку не проверял, к тому же погода была в этот день ясная и солнечная. Белая «Ауди», за которой ехал Лёшка, выбралась из города и покатила по грунтовой дороге. Затем взобралась на небольшой пригорок, где благополучно и остановилась рядом с маленькой, красивой часовней, утопающей в пышных кустах сирени. Пробравшись по дорожке к входу, Витя зашел в невысокую дверь, не заметив, что за ним следует проворная, живая тень.
Подойдя к глубокой круглой чаше Старых купил у крутившейся тут же бабули пару свечек, зажёг их и поставил рядом с уже горящими. Затем неумело перекрестился на стоящий перед ним аналой с большой иконой, изображавший богородицу с младенцем на руках и, подняв лицо вверх, что-то тихо зашептал, по всей видимости, какую-то молитву. Прошло пять минут, а лицо у парня уже было все залито слезами, продолжавшими падать на отворот белоснежной рубашки. Между тем пожилой, благообразный, священник, несомненно, заметивший юношу ввиду отсутствия других прихожан, мягкими шагами подошел к нему поближе.
— Молодой человек, — услышал спрятавшийся за какую-то занавеску Лёша, — может это не моё дело, но вот уже четвертый год вы приезжаете сюда в это время года и, как я понимаю, пытаетесь поговорить с Богом. Между тем, вы ни разу не подошли ко мне, хотя ваш взгляд всегда находил мой. Я такие вещи хорошо замечаю. А что если нам поговорить? Я не прошу вас исповедоваться. Чтобы быть к этому готовым, надо очистить сердце, а вот просто поговорить по душам я с вами могу.
— Я не настолько верующий, батюшка, чтобы исповедоваться, но держать это в себе больше нет сил, тут вы правы. Поэтому я, пожалуй, решусь.
Парень какое-то время молчал, видимо собираясь с духом, затем выдохнул и сказал:
— Я убил человека. Ну, может ни в прямом смысле слова, но я там присутствовал и полностью принимал участие в этой гнусности.
— Простите, а этот человек, он вам сделал что-то плохое? Может быть как-то оскорбил вас, ударил или кого-то из ваших близких людей?
— Нет, что вы. Просто мы были пьяны и в тот момент хотели подшутить, а я слишком поздно понял, что шутка зашла слишком далеко.
— Это плохо. Убийство сам по себе смертный грех, а тут ещё безо всякой причины, но ведь какая-то причина всё же была?
— Просто мальчишка был геем, а в нашей среде их принято бить и презирать, вот и вышло так страшно, — по щекам Вити опять потекли слёзы.
— Вам жалко его?
— Да. Все эти четыре года его лицо стоит у меня перед глазами, и я бы жизнь отдал, чтобы этого не было. К сожалению, ничего исправить нельзя, а в полицию я не пойду. У меня есть семья, которой в этом случае не поздоровится.
— Вы действительно раскаиваетесь в содеянном? — пристально посмотрел парню в глаза священник.
Тот молча кивнул головой.
— Ну что ж, я согласен вас причастить и исповедовать. Подумайте несколько дней и приезжайте сюда в воскресенье. Я буду рад вас видеть.
— Благодарю вас святой отец, — Витька с просветлённым лицом пожал руку священнику, развернулся и быстрым шагом вышел из часовни…
Алексей медленно шёл по аллее парка. Уже стемнело, и вдоль дороги зажглись фонари, когда он дошёл до той самой скамейки, на которой он впервые познакомился с Денисом. Посидев немного в тишине, он еще раз обдумал свое решение и понял, что поступил правильно. Карася он отпустил, хотя убить его ничего не стоило. После встречи со священником тот нисколько не прячась поехал домой, и ещё долго стоял у подъезда выкуривая одну сигарету за другой.
Тёплой рукой Лёша погладил прохладную лавочку и посмотрев на небо подумал: «Как ты и просил милый. Пусть одного, но я простил. Но только одного. Я так решил».
С этими словами он попытался подняться, как вдруг услышал быстрые шаги сзади, почувствовал сильную боль в затылке и моментально провалился в ночь…
Часть 6 "Свет"
В голове звенело, будто с глубокого похмелья. Хотя Лёша и не был законченным алкашом, но все же пару раз принимал на грудь сверх всякой меры на разного рода вечеринках, уже после армии, а потому мог сравнить своё состояние с огромным, страшным будуном. В помещении, где он оказался, мебели был самый минимум. Обшарпанный стол, табуретка и видавший виды диван, на котором он и валялся неизвестно сколько времени. Тусклый свет давала, подвешенная под потолком одинокая лампочка. Окон не наблюдалось, из чего парень сделал вывод, что он находится в подвале. Поискав глазами дверь, он увидел её справа от себя. Дверь была по виду из толстого железа и чтобы сломать такую, понадобится хотя бы лом, а под рукой у Алексея не имелось даже паршивого гвоздодёра.
Опустив ноги на пол, он почувствовал, что ботинок на ногах нет. Мысленно плюнув, прошёлся по трёхметровой, квадратной комнатушке, надеясь найти какую-нибудь отмычку. Не найдя ничего подобного он опять сел на диван, и в это время дверь открылась и внутрь зашли двое мужчин, один из которых был Лёшке заочно знаком, по лежащей у него в кармане цветной фотографии. Этот коротко стриженный, черноволосый мужчина беззаботно сел напротив дивана на табурет, а другой без всякого предисловия ударил Коврова прикладом карабина по лицу.
Когда Алексей снова очнулся, местоположение у него несколько изменилось. Руки были связаны за спиной и подвешены на верёвке за торчащий в потолке здоровенный крюк.
— Ну, вот и свиделись, наконец, — с довольной улыбкой проговорил чернявый, — да только не так, как ты хотел. Правда, Лёша?
— Знаешь, как меня звать, гнида? — сплевывая кровь на бетонный пол, ответил Алёша.
— После того, что ты натворил, было бы мудрено не узнать, как тебя зовут, с моими то возможностями. Ведь наверняка знаешь, кто я такой и кто мой родители.
— Знаю Вася. И тебя, и папаню твоего, губернатора долбанного, знаю как облупленных.
— А вот скажи-ка ты мне по секрету. Мститель ты наш народный. Кто тебе на нас инфу подкинул а?.. Да и вообще. Ты же понял, с кем дело имеешь. Неужели не страшно. Или так за пидорчёнка своего отомстить охота было?
— Не называй его так, мразь.
— А то, что? Ты не забыл гомик вонючий, что я здесь банкую. Да ты и жив то ещё только потому, что мне знать охота, где те бумаги, которые тебе дали и что там написано.
— Ищи и обрящешь, — съязвил Алексей, за что сразу получил удар под дых. После чего оба садиста старательно избивали его ещё минут десять.
Затем привели в чувство, вылив на него из полторашки тёплой воды и подождав, пока тот откроет глаза, Василий сказал:
— Хату твою мы вычислили, глупо было отпускать Карася, мы же за ним проследили, а уж там и на тебя вышли. Да, и ребята наверняка уже в квартире шуруют и моли Бога, чтобы мы те бумаги нашли, иначе подыхать ты будешь долго и мучительно.
Влепив напоследок Алёше, в виде прощания, смачную оплеуху, двое подонков покинули подвал, тщательно закрыв за собой дверь.
«Вот и всё, — горько подумал Алексей, — через полчаса они вернутся и будут меня убивать. В этом нет никаких сомнений. Документы лежат на столе. Дурак, я даже и не подумал их спрятать. А эта гнида останется жить, и я так и не отомщу за моего мальчика».
Слёзы навернулись у него на глаза, и он в отчаянии попробовал подергать руками но, к сожалению, ничего не вышло, руки связали на совесть и крюк с потолка не падал.
Ковров не был человеком верующим. В прямом понимании этого слова. В церкви он был раза два за свою жизнь, не считая вчерашнего визита в часовню. Но сейчас, в минуту отчаяния, он молча попросил о помощи Бога так, как люди делают всегда сильно и от души, когда судьба злодейка припирает их к самой стенке.
Через пять минут в замочной скважине провернулся ключ, дверь отворилась, и в подвал зашёл Мастер, одетый всё в тот же старый потёртый халат и разношенные тапочки. Подойдя к Алёше, он молча перерезал длинным ножом веревки и осторожно посадил его на диван.
— Как вы сюда попали? — глухо спросил Алексей. облизывая языком в хлам разбитые губы.
— Я же вас предупреждал, молодой человек, что мне иногда интересно самому поучаствовать в делах по моему контракту. До сего момента я считал свое вмешательство излишним. Но тот конец, который ждал бы вас самое большое через час, меня полностью не удовлетворяет. Это не эстетично и вопреки всяческим канонам, где, как известно, добро побеждает зло. Без меня с этого крюка вам было бы ни за что не слезть, и вот я решил помочь. Более того. Вот ваш пистолет с полным магазином патронов, и я вас умоляю использовать их по назначению. Мммм… Я уже предвкушаю концовку. Не теряйте времени. Ваш противник скоро сюда вернётся. А сражаться с ним лучше в более удобном месте, нежели в подвале.
С этими словами Мастер помахал Лёше рукой и просто растаял в воздухе.
Времени на обдумывание этого феномена у парня не было и Лёша, с трудом передвигая измученное тело, поднялся по ступенькам из подвала. Оказавшись в небольшой комнате, он увидел луч света, идущий из дверного проёма и радостное мужское ржание.
Подойдя поближе, он пинком ноги распахнул дверь на всю ширину и выпустил в сидящую парочку амбалов по две пули. Те сползли кулем на пол и Алексей, наклонившись, чтобы убедиться в их смерти, каким-то шестым чувством понял, что за спиной кто-то есть. Разворачиваясь, как будто при замедленном воспроизведении на ноутбуке, он увидел испуганное лицо Нестерова и жал, жал на курок, чувствуя в тоже время, как в него самого попадает чужой свинец…
Сначала он услышал музыку. Такую музыку он не слышал никогда в жизни и в тоже время, складывалось полное ощущение, что он её знает и мало того, ещё недавно он её сильно любил.
Потом появился свет. Он шёл сразу со всех сторон, и вокруг него все стало одним белым сияющим шаром, слепившим глаза, в котором мелькали маленькие радужные полоски.
Затем вдалеке, на пределе человеческого зрения, появилась маленькая, черная точка, которая по мере приближения принимала контуры знакомой, человеческой фигуры.
Он был совсем таким, каким Алексей запомнил его в тот злополучный день. Те же непослушные светлые кудряшки, синие джинсы, белые кроссовки и синяя же рубашка на выпуск, которая так шла к его милой улыбке и большим, небесно-голубым глазам.
— Здравствуй Лёша. Здравствуй милый.
С этими словами он взял его за руку и положил свою голову ему на плечо. А Алексей обнял его и понял, что наконец-то они вместе и никакая сила больше его у него не отберёт…
P.S.: В последний день мая. Среди шумящих на сильном ветре вековых кедров внутри маленькой синей оградки, стояла красивая, ещё не старая женщина и держала в руках букет из роз. Смахнув рукой набежавшую случайно слезу, она положила цветы на розовую мраморную плиту и с грустной улыбкой посмотрела на две фотографии. На одной из которых был изображен кареглазый молодой человек с красивым приветливым лицом. А на второй милый улыбающийся мальчик, с синими, как небо глазами и светлыми, растрёпанными кудряшками…
Постояв, какое-то время, женщина вышла из оградки, мазнув взглядом по странной фигуре, в старом халате и домашних тапках, стоящей с загадочной улыбкой невдалеке и медленно пошла по тропинке, к виднеющимся впереди большим, железным воротам. Выйдя за ворота, она села в красную, большую машину и вскоре, автомобиль скрылся на горизонте, оставляя после себя длинный, пыльный шлейф…