Она умрёт,
и вместе с ней в могилу
уйдёт секрет метиловой настойки,
которой всех двуногих потравила;
и думаешь, ни грамма не жестокий:
«да чтоб ты сдохла!».
Как, скажи, мириться,
неся лицо и брызгая стихами,
когда дерутся – мира голубица
и кто-то там, с кокарды зига хайля,
в одной душе?
Да я бы самолично
по вдовам прогулялся –
мне не трудно –
набрал бы слёз в грааль из-под «Столичной»,
и влил бы ей:
«испей вина, Гертруда».
Идёт весна, широкими мазками
лепя тепло под вой кошачьих оргий.
Стоит тюрьма и зайчиков пускает,
который день подмигивая створкой.