Лайнер, взлетев поверх сохнущего, как ветки черемух, белья,
Оставляет внизу все сомнения, страхи, условные сверху границы,
В воздухе остается белесая, исчезающая петля,
В которой, по счастью, не хочется удавится.
На горах розовых облаков,
Душа начинает от радости кувыркаться,
И кто-то внутри начинает смеяться,
От этой свободы, к которой не каждый готов.
В каждом уставшем заложена птица,
Что томится, крыла доверяя бесстрашным ветрам,
Самолет направляется к новым зарницам,
К новым встречам, любовям,и что у них есть еще там!
Самолет делает крен и земля на оси поворачивается,
Я лечу на закат, где собственно все и заканчивается,
Слушая турбину, словно муху, завязнувшую в сладком вине,
Сосредоточив свой взгляд на коленях соседки или на серебристом крыле,
Уже ни с кем, кроме собственных тараканов не споря,
Сбежав от налогов в империи, а может вселенского горя,
Никому, кроме раковины неба не вторя,
Справа и слева- лишь ангелы, пташки,
Смешались облаков и волн барашки,
И под ногами плещет бездна моря!
Под крылом уже увеличиваются пряничные городки,
В иллюминаторе, как в волшебном стекле, синева и высокие горы,
Мы садимся на эти осколки земли,
И душа вылетает у нас через поры!
И все ближе — полосы аэродрома, сверкающие ангары,
И дрожат в жарком мареве трапы, порталы, радары,
И парящее сердце съеживается до комка,
( Благодарное большому виски глотка,
Отбивая инфарктом последнюю в жизни чечетку,)
И вот легкий, скользящий удар о горячую взлетку,
Все аплодируют пилоту, пребывая в чуть пьяном мандраже,
И вот они- пальмы, бескрайние пляжи,
Где блестят виноградом шикарные попы,
Безусловно, лучшие в мире,
Мы опускаемся в самое сердце Европы,
От наколок пестрит, будто все отсидели в Сибири,
Хотя вряд ли кто-то, уходя от конвойных,переплывал реку в стальных
кандалах,
Просто здесь эйфория живет на дешевых понтах,
И официанты, изображающие пред вами трагичный балет,
Думают только о чаевых за несносный обед,
Как и смуглый таксист, везущий тебя из аэропорта,
Как бесстыжие девки, которых тут в барах до черта,
Всем нужны только деньги, хоть они и от самого беса,
И это прекрасно, что по русски они- ни бельмеса,
Не надо выкладывать душу, как ночью на лавке в России,под пьяной
звездой,
И в этих гостиницах не задумываешься, куда стать на постой.
Главное - вид на прибой, этой буйной танцовщицы, что всечасно нас
дразнит за шторой,
И огни городков, как ракушки рассыпанные около моря.
Тут, где цунами грызут побережья волной,
Старые крепости, как выбитые зубы, разрушенные небывалой войной,
Ночные площади императоров, где страшно произнести «Эй!»
Кафе, просто созданные, чтобы уйти в запой -
В которых мерещится призраками бунтующий Хэмингуэй,
Танцующий Пикассо, неуемный усатый Дали ,
И в подошве горы дремлют виллы в туманной дали,
И кричат, словно вдовы, идущие в шторм корабли.
Здесь дарит вечность плоти резец Буаннороти, здесь нависли над всеми
волчицы сосцы,
Здесь блестящей виньеткой Ватто изумляют роскошным убранством
дворцы,
Которые видели всех изуверов и самозванцев,
(Впрочем в квасной Руси тоже было немало засранцев)
Всюду памятники великим всадникам, которые так и не вздыбили до
конца,
Поэтому не заслужили ни плахи, ни золотого венца,
Сады Версаля, которых в принципе уже нет,
Все- дышит цивилизацией, бордель изливает загадочный свет,
Везде налет времени, и его , как яйцо не облупишь ,
Статуи тиранов, складывающиеся вверху точно в каменный кукиш,
Японцы, как новые гунны, в лицо щелкают фотоаппаратом,
Всюду нищие лезут, ты отгоняешь их матом ,
В мозгу волны шумят, в своей страсти с Бетховеном споря,
Потому что, куда ни езжай, ты опять через пару часов возле моря-
Перевернутые шезлонги, мальчик, шепчущийся с лунной дорожкой,
Запах водорослей, пирсы с влюблеными, вечно голодные кошки,
И чудится, как в старые времена тебе машет платочком испанка в
окошке,
И гитара уносит во времена рыцарей, костров инквизиций, коррид,
Но вот утро, и город меняет свой заколдованный вид.
Уже слышны и крики разносчиков и запахи вяленых туш,
И сливается ругань торговок и вопли газетных кликуш,
Зазывалы на рынках, мусорщики в просыпающихся кварталах,
Пение гондольеров, что скользят на зеленых каналах.
Душа еще цепляется за шедевры, концерты, за лучшие в мире полотна,
Но вся эта бездна музеев, кафе, дивных парков уходит бесповоротно-
Как плывущие в воздухе звоны прозрачных церквей.
Социум настигает. В виде ихних лягавых, лакеев, ****ей,
Слепые политики так же лезут на место поводырей,
Демонстранты кидают в прохожих листовки,
Рождественские базары полны в ожиданьи обновки,
И такие же пробки и километры очередей,
Всюду скандальные фото, вьющиеся вокруг звезд папарацци,
Лишь ветреные студенты, без всех мотиваций,
Предаются любви в домиках на колесах,
Да ликует араб, свое счастье нашедший в отбросах...
Обаяние местности уступает холодному взгляду рассудка,
(Когда вместо орла вам подсунули утку)
Среди этой заморской братвы нету богатырей-
Где лихие полки, что громили французских седых усачей,
Где отважные мореплаватели, дуэлянты, бесстрашные торреодоры?
В толпах бегают клерки и жиголо, а чаще- кредитные воры,
Вот они, плюгавые повелители мира,
Обрушивающие все мировые биржи,
Снующие в поисках ножек, (в худшем случае- просто сортира)
Да, народ на Елисейских полях давно стал пожиже.
На экскурсии, на крыше автобуса, подключив голоса разных стран,
Чувствуешь себя, как счастливый всесильный тиран,
Которому рапортуют все покоренные за ночь столицы,
И ты делишь куски континента, как горячие дольки у пиццы,
Но и от пережора красот иногда наступает изжога-
Сердце тихо шепнуло: « Когда же домой? Ради Бога!»
Надоела базаров, салютов и пальм мишура,
На вторую неделю спадает из глаз пелена.
Здесь такие же скверы,пивные, орущие детки,
Здесь такие же офисы, банки, салоны, рулетки,
Все, как везде, и не большая беда, то что многие сюда не попали,
И когда закрываешь на пляже глаза, чувствуешь, что тебя закопали,
Посредине большого футбольного поля, ощущая себя изменщиком,
Вспоминая- у нас больше воли, красавиц- и в Рязани, и на Смоленщине,
Ибо вопль пляжной публики напоминает крики болельщиков,
Или древние крики патрициев, их гетер, и плебеев,
Которые требуют одного- полной смерти на жаркой арене,
Потому что здесь все против всех, все помешаны лишь на валютном
обмене.
Ну вот, собственно, это и есть их Европа,
С ее мутною пеной восстаний, интриг и балов,
Ждущая завоевателей, как Одиссея ждала Пенелопа,
И почившая в славе великих имен и гробов!
Заросшие католические храмы еще дышат символом веры,
Но толпы туристов, отшатываясь, как от химеры,
От собора Парижской святой Богоматери,
Думают только, сколько они потратили
И сколько осталось еще на кафе, на массажный салон,
На все, что впитано с молоком- на концерт Паваротти, на паб,
На канкан, на кальян, на продажных баб.
Поэтому глубокий, таинственный звон,
Не для них- не по ним звонит Божий колокол,
Их сердца не пробить даже кованным молотом,
Их иконы- это колонки банковских цифр,
Это общий, международный дьявольский шифр!
И, обегав, как туалеты, немыслимые святыни,
Они проходят рамки таможни почти нагими,
Дружно прут в самолеты, летящие обратно через пустыни-
Египет, Африку, империи крокодилов,
(Хотя редко, кто долетит до середины Днепра, а тем более Нила.)
И когда от воздушных подьемов и ям
Все равно, что внизу поплывет под тобою- руины иль храм,
Когда вытошнит все впечатленья поездки,
Остается в печенках паленый турецкий коньяк
И от опытных шлюх дерзкие СМС-ки ,
После моря из плавок струится песок,
Как, наверно, предверие старости или боя небесных часов,
Что считает беспечным туристам отмеренный срок,
Для подлета чуть выше, чем все их воздушные силы,
Ведь маршрут турпоездки включает могилу.
Мы ведь только и ждем этого вылета в никуда,
Где вместо шлюхи тебя пощекочет звезда,
Трогать волосы будут ветра и болтать будешь с бездной,
Где писать извиненья на землю уже бесполезно.
А пока в модных креслах авиалайнера трещат телефоны,
"Мой пупсенок, я купил тебе трусики из Сорбоны"
"Дорогая, давай вечером,при свечах в ресторане Каира..
Вот так, в аллюминевом чреве облетая полмира,
Парят лучшие особи (так им мыслится о себе)
И им кажется, что они непричастны к земной судьбе,
Что атомные грибки над Японией- всего лишь диковинный лес,
И пожары в Италии, лишь грандиозное бенгальское шоу,
Кто не имеет родины, тому вольготно среди любых небес,
И уходит земля от ботинок, отнюдь не дешевых.
Только небо нельзя обобрать-звезды снова встают на места,
Сколько их не воруй, все равно не положишь в карман,
Это вечная, данная богом для всех красота,
Вот что нужно понять, посетив Ватикан!
А пока- разноязыкий здесь рай на высоте километров шести,
Ананасик, икорка, шампусик,(что могут еще поднести?)
Какой стюардессе еще провести по бедру?
И что почитать о своих миллионах, готовясь к ночному одру?
И как сладко мечтать над землею о том, и об этом..
Пока самолет не сольется со вспышкой военной ракеты.