В начале Второй мировой войны в странах Европы появились группы Сопротивления, которые занимались разведкой и передавали сведения в СССР. Гистапо дало этим группам название "Красная капелла". Радистов они называли "Пианистами", руководителя "Дерижор". Стихотворение создано по мотивам фильма "Красная капелла".
Я ненавижу род людской,
В нем каждый жаждет стать героем,
И вот безликою толпой
Ползут они на плаху строем.
Их вождь, как поводырь слепой,
ведет на смерть собачью стаю,
А в серой чаще хриплый вой
звучит в ответ тупому лаю.
Я ненавижу тех людей
и презираю тех фанатов,
что в мути призрачных идей
не видят грязи нищей правды.
Я никогда фанатом не был
и не служил идее я,
я просто жил на свете этом
иной раз кажется, что зря.
Я очень многое имею:
карьеру, деньги, силу, власть,
но вот семью, любовь и дружбу
судьба решила не давать.
Одной лишь женщине я нужен,
она мечтает быть со мной,
желает сделать своим мужем
еще с дней Первой мировой.
Она поила меня ядом
своей убийственной любви,
не отставая, мчалась рядом,
все сокращая мои дни.
О как бежать мне надоело,
стараясь смерть опередить,
но я закончить должен дело,
а потому обязан жить.
Мещанам душу ублажает
на сцене оперы артист,
но вот меня давно волнует
подпольный русский пианист.
Я очень долго вел охоту,
в ловушку зверя загонял,
но каждый день свою работу
радист исправно выполнял.
Он словно душу рвал когтями,
вновь выходя в слепой эфир,
я в злобе скрежетал зубами,
ища пути в их Красный мир.
Но музыкант лишь исполнитель,
а мне был нужен дерижор.
Где тот идейный вдохновитель,
и кто играет эту роль?
То был достойный мне соперник,
в душе его я уважал,
хотя и был он мой противник,
его врагом я не считал.
Играла смерть со мной в рулетку,
давая мне последний шанс,
я, загоняя зверя в клетку,
считал не дни, а каждый час.
Однажды смерть меня коснулась,
присев на грудь, душить взялась,
но вдруг кого-то испугалась
и отступив назад, сдалась.
Потом, я помню, мы летели
в ночь по Парижским мостовым,
и руки ангела согрели
меня тогда теплом своим.
Очнулся я уже в больнице
средь белых стен и пустоты,
мне не хватало в той темнице
простой любви и доброты.
И вспоминались те мгновенья,
что подарила мне Элен,
по- человечески жалея
и забирая сердце в плен.
В тот миг мне было очень плохо,
но как хотелось мне тогда,
чтоб те минуты длились вечно
чтоб мог я быть с Элен всегда.
Элен и Жан меня спасая,
стали мне близкими людьми,
я одиночество свергая,
позволил в сердце им войти.
Но времени осталось мало,
рак легких фору не дает,
я снова погружаюсь в дело,
чтоб сделать свой последний ход.
И вот решающая схватка,
и зверь попался в мой капкан,
но как же тошно мне и гадко -
тем зверем оказался Жан.
Как странно жизнь распорядилась:
мой друг противником вдруг стал,
судьба смеялась и глумилась,
а я от глупых битв устал.
Игра надежд не оправдала,
пошло все прахом, Жан бежал,
но это все туманом стало
меня ждал свой - иной финал.
И вот сижу в пустой квартире,
как узник, брошенный в острог,
один в проклятом сером мире -
неутешительный итог.
По мне заплачут злые ведьмы,
огонь споет за упокой,
золой ветра засыпят раны,
и волк завоет надо мной.
Я понял смысл дикой пляски,
что называется войной:
с людей она срывает маски,
ведя на суд их за собой.
Я в Бога верить начинаю,
быть может, Он меня спасет,
я от болезни умираю,
но выстрел первым жизнь возьмет.
О, как же больно и тоскливо
сидеть сейчас здесь одному,
и время тянется уныло,
но я еще чего-то жду.
Дверь распахнулась, я увидел,
что в комнату заходит Жан.
За Ваш визит я благодарен,
я как-то привязался к Вам.
Прощайте Жан, Элен, прощайте!
Вы стали светом для меня.
И я прошу вас, вспоминайте,
меня хотя бы иногда.
Я ухожу туда, где море
ползет волной за край земли,
где заливают боль и горе
потоком летние дожди,
я ухожу в края чужие,
быть может, узкою тропой
пройду сквозь тернии густые
и отыщу свой путь домой!