Он тихо брел по «каменному лесу»,
Изголодавшимся, опасным зверем.
Тревожно глядя сквозь дождя завесу,
То, что искал – найдет, он был уверен.
Промозглый ветер гнал его «на дело».
Потоки вод чертили схемы действий.
И каплями вбивали: «Хочешь тела!»
А струи резали острее лезвий.
Загубленных им душ не вел он счета.
И не страшился ни тюрьмы, ни зоны.
Он был хитрей и осторожней черта.
И для него не писаны законы.
По мостовой, лоснящейся от грязи,
Неспешно шел продрогший, злой и хмурый.
Вдруг, услыхал красивой песни вязи
И голос тихий, нежный, очень юный.
В проулке мрачном лампа осветила
Фигуру девушки в цвета пурпура.
Промокшая одежда облепила
Умелым скульптором ее фигуру.
Прекрасный голос лился сладким соком,
Ума лишал изгиб спины девицы...
Но он сильней её, он избран Богом
Избавить мир от искуса блудницы!
Подкравшись к ней, спросил: «Какая песня?»
И нож к спине, как аргумент к вопросу.
Затем добавил:«А не спеть ли вместе?» -
Сжимая в кулаке девичью косу.
Тут дева развернулась для ответа:
«Что ж, подпевай!»- к нему тесней прильнула,
Сверкнув глазами фосфорного цвета,
С остервенелой жадностью сглотнула.
Ноздрями лихорадочно вдыхая,
Раскрыла пасть с клыками жрицы мрака,
В глазницы когти острые вонзая,
Рывком снимает голову маньяка.