Подвиг 13 ленинградцев, запечатленный в небольшой поэме.
Ссылка на статью о Николае Ивановиче Вавилове, коллекции семян растений и, разумеется, подвиге людей, понимающих масштабность своих действий и того, как они отразятся в будущем:
http://scepsis.net/library/id_2796.html
***
Шла первая блокадная зима
В любимом многим, бывшем Ленинграде;
Гудели под обстрелами дома;
Разрушена идиллия фасадов.
Наметанный, спускался снег на лед.
Он укрывал собой не только землю,
Которую народ чужой обрек, -
Которая его обетам внемлит! -
Он защищал людей, нашедших дом
Давным-давно и живших здесь веками.
Летел по небу пеплом-серебром,
Забрав тепло, окутав холодами.
В себе он содержал родную кровь,
Собой он покрывал родные скверы,
Забрал с собой он правду и любовь,
Забрал он все, во что ты праздно верил.
Он заморозил вечный Ленинград,
Закрыв его от времени накидкой.
Все умерло. И кажется, что рад
Остался только ворон на калитке.
***
Сны также предвещали нам беду:
Одни, как скот, все пашут на износку,
Оголодав; другие спят в бреду,
В снегах войны фигурой став из воска.
И те и те душой своей вольны,
Но тело рабски просит угождений.
Еда, сон, жизнь - валюта у войны -
Монополиста вечных наслаждений.
Мы прятались в домах, в своих и нет.
Жизнь продолжалась терпко, остро, вязко.
И, вроде, есть заряд и пистолет,
А верит ум, что нет за ними сказки.
Так Ленинград, как смерти колыбель,
Которая качает неустанно,
Трещал по швам, и в каждую метель
Мечтали мы о мире долгожданном.
Нас не щадили. Женщин и детей,
И стариков, и мужиков - всех сразу
На голод, холод, смерть... Простых людей
Смогли свести в могилу той заразой...
Еды давали сотку граммов в день,
И то, чтоб мы страдать не уставали.
Дорога жизни подняла с колен,
Одной дорогой той мы и дышали.
Так каждый здесь успел влюбиться в хлеб,
Обычный, русский. Сыроват порой он,
Но, зная, что тот - в месяц твой обед,
Становишься мгновенно ты доволен.
Ведь кто-то, изрыдая, не успел
Достать кусок для собственной тушенки.
Был для таких суровейший удел -
С обои лизать крахмаленные пленки.
Конечно, было жаль таких людей,
Которые отчаянно пытались
Держаться до банальных светлых дней,
Где снова бы с роднею повстречались...
Где снова бы, услышав двери скрип,
Знакомые нашли в проходе лица,
Забыв пускай, что каждый тот погиб,
Что все они вернулись в небо к птицам...
***
Снежок хрустел под слабою ногой,
А небо обесцвечивалось болью;
Теряли человечность мы порой,
Обзаведясь другой, голодной ролью.
В те времена тяжелая война,
Которая с зимой делила славу,
Была от жертв довольна. Так пьяна,
Что превращала жизни суть в отраву.
А мы все ж жили. Верите иль нет,
Но часть "детей блокады" уцелела.
Пускай не брали в руки пистолет,
Рассудок пусть не возвратился целым...
Мы жили в месте, где глотали пыль
Все те, кто не успел спастись в начале.
В том Ленинграде нет людей. Лишь гниль,
Живая гниль охотилась ночами.
***
Учеными мы были неспроста,
Здесь каждый свое дело знал подавно.
Профессия, конечно, не проста,
Но результат дает плоды, и славно.
Все вместе изучали и везли
Селекции труды в старинный город.
Вот только прогадали... Суть: нашли
Пристанище еде, на что был повод.
Случилось так, что началась война,
Зерно с полей убрать мы не сумели.
Но собирали мы его сполна,
Когда гремели на полях обстрелы.
Работал в ВИР? То знаешь, что да как,
То знаешь, что культуры сохраняли
Мы для того, чтоб их не тронул враг,
Чтоб средь войны семяна не пропали.
Вавилов их в коллекцию собрал,
В большую часть продуктов генофонда.
Как побелился в городе накал -
Решили убирать семяна с фронта.
Да только вышло так, что не смогли
Отправить мы весь груз в места удобней,
Поэтому в блокаде берегли.
А с этого момента поподробней.
***
Здесь ходит слух, что где-то в тишине,
Среди снегов и путанных дорожек,
Увидеть можно, там, в чужом окне,
Продукты(что в войну всегда дороже).
На площади Исаакиевской смерть
Ждала всех нас, ремни давила туже.
Ученый каждый жаждал лишь, чтоб дверь
Случайно не дала ворваться стуже.
Здесь каждый поплатился б головой,
Дай он случайно семенам погибнуть,
Ведь ради этой цели роковой
Мы голодали, не желая сгинуть.
Нас было двадцать восемь человек,
И каждый друг от друга отличался.
Мне бледность не забыть их ленных век,
Чей цвет с начала стужи не менялся.
Все изменились в месяцы войны,
Блокада в каждом явно поселилась.
Мы - голодны, невольны и больны
Судьба, так видно, с нами веселилась.
И видно, люди правду говорят
О том, что не бывает в мире злого.
Бывает в очерневшем сердце яд,
Да беды от невежества людского.
***
На площади, в том здании жилом,
Где окна деревяшками покрыты,
Сидели мы, мечтая об одном -
Чтоб зерна ВИРа не были убиты.
В уходе все нуждалось небылом:
Картофель и бобы, орехи, крупы.
Лежали мы, не думая о том,
Что месяц без еды - и все мы трупы.
Конечно, мы могли убить труды
Вавилова всей жизни, жизни нашей,
Тогда не избежать другой беды -
Для нас такая жизнь войны не краше.
Здесь нашей целью стали семена,
А значит, что они сейчас важнее.
Родимый дом? Любовь? Мечта? Семья?..
Нам просто надо быть чуть бережнее,
Средь хаоса картофель сохранить,
Бобы нести идущим покаленьям.
Нельзя в пороке жадности сгубить,
Как в детстве банку сладкого варенья.
Вавилов и Лехнович, Камераз,
Иванов, Воскресенская и Щукин...
Товарищи, друзья...Они не раз
В честь цели этой раздирали руки.
Когда ученым не хватало сил
Идти и жизнь поддерживать картошки,
На улице вновь ворон голосил -
Лехнович находил той силы крошки.
Термометр показывает "два",
А значит, можно больше не бояться,
Картофель не погиб, жива морква.
Осталось сном заветным потеряться.
Мы знали, что не предадим страну,
Что мы умрем, но сохраним семяна.
Не знаю, превзошли ль мы старину,
Но в наших мыслях не было обмана.
Мы жили как и все, глотая снег,
Который всем приелся до отказа.
И в каждом трупе - храбрый человек,
Чье сердце с жизнью билось от экстаза.
Ведь жизнь прекрасна даже без еды,
С болячками, с страданием, с надеждой -
Все это ум и опыт старины:
Нам не хотелось погибать невеждой.
***
А позже нас на площади найдут,
Где будем мы работать неподвижно,
Где руки наши также берегут
Продукты(что в войну всегда не лишни).
И после на истерзанной земле,
Свободной вновь, без копоти и крови,
Ввысь прорастут смущенно зерна те,
Накормят всю страну и даже боле.
Сейчас же пусть те люди отдохнут -
Все мы стране исправно послужили.
Труды коллег ростками ввысь взойдут,
Тем доказав, что не зазря мы жили.
***Завещание***
Да что там мы. Спасла наука нас,
Спасли нас труд и цель работы этой!
Но знаете ли вы, что вот сейчас
Творится над коллекцией планеты?
Да. Ничего. Пусть холод, сырость, мрак -
Наш труд гниет под стопами жилфонда!
Нет памяти, сохранность кое-как -
Перчатка для дальнейшего афронта.
Коллекция Вавилова должна
Прожить еще, достаться детям нашим.
Спасите семена, их роль важна!
Мы все - волна в одной огромной чаше.
Февраль 2018
ВИР - Всесоюзный институт растениеводства