Кто знает цену вещим предсказаниям,
Проистекающим из уголков души?
Кого томят во сне намёки подсознания -
Реальности и вымысла межи?
В полночный час, пригрезившись повторно,
Фатальный сон застал меня врасплох.
Силясь предостеречь от бед неугомонно,
Лишь побуждает видеть в нём подвох.
Уснув, сквозь лес заросший, измождённый,
Неспешно узкой следую тропой,
Травой увядшею и мхом заволочённой,
Очерченной извилистой кривой.
В просвете слабом веток искажённых
Заброшенный пустырь являет суть.
В безмолвьи мертвенном, чащобой окружённый,
Хранит к пристанищу усопших скорбный путь.
Торчат зловещего строенья колья.
И мнится, их никах не обогнуть.
Манит невольно тень, мелькнувшая с пригорья,
Но, в то же время, нагнетает жуть.
Противиться не в силах странной воле.
И домовины преступив порог,
Невольно разделю с умершим долю,
Властителя загробного "чертог".
Окутан дымом гаснущей лучины,
В забвенье канувший, дубовый стол.
Сквозь доски временем истленной домовины,
Нить света только падает на пол.
Из пелены рассеянного мрака,
Отбрасывая множество теней,
Костлявой крысы показалась лапа,
Оскаленная морда вслед за ней.
Пурпурные глаза искрятся злобой;
Она, как Цербер, защищает кров -
Охранник царствия земной утробы,
Плутона спутник и его "волхвов".
Истошный визг заполонил пространство,
И скрежет устрашающих когтей.
Сметая бренное вокруг убранство,
Теснит, зловонная, гоня меня взашей.
Облачены в оковы страхом ноги -
Не в силах с этим чувством совладать.
Упав, теряю силы на пороге.
Всё потемнело... Крысы не видать...
В подавленном очнулась настроенье -
Суть пережитого так сложно объяснить.
Что скрыто в образе безумного виденья
И крысы мне никак не уяснить.