Моей доченьке Лее Шейне ушедшей из жизни 15 апреля 2012 года...
То Песах был и выходили тени из Египта,
Жестокий месяц Нисан ткал печаль,
Небо впускало в люльку клубни-корневища,
И ты стремилась не по детски в даль...
Смотрели мне в лицо твои цветы-глазища...
Был доктор,осмотрел тебя,послушал,
Пилюли горькие малютке Лее прописал,
Проверил лобик,сердце,маленькие уши,
Не разглядел в дочурке ангела кристалл.
Не знал что смерть тело твое разрушит.
Опресноком разломанным луна светилась,
Ты плакала а я не знала как утешить,как помочь,
Ты в странной муке непонятной билась,
И не могла заснуть и длилась вечно ночь.
Я так устала что рыдала,не молилась...
Потом дожди топили хамец в душах,
Ты пила смесь прописанных лекарств,
В душу мою закрался смутный ужас,
Так много было в те дни злых мытарств.
Я ждала точно ангела в суботу мужа...
Казалось упаду от слабости,сломаюсь,
Ведь еще была дочка старшая больна,
Конечно не заметила и честно каюсь,
Быть может смерть тебя тогда б не унесла...
В твоих очах-кострищах горько растворяюсь.
И все казалось мне что плачет в сне ягненок,
Отбился он от матери родной,
Чтоб съесть марор не хватит нам силенок,
А так был нужен искренний покой...
Я ведь не знала что ты умирала,мой ребенок...
Ведь врач послушал,все проверил,расписался,
В горячке ты не задыхалась,не жила,
Лишь Бог за окнами пред злыми распинался,
Крича что весь Исход-кривые зеркала...
И мне казалось что Бог в сердце упирался...
Ты умерла так вдруг когда на руки тебя брала,
Подняли тени на стене туман-возню,
Ты мне на грудь безжизненно упала,
Я так старалась а теперь себя корю...
Ведь доктор был ,Ты снадобье глотала...
Трещал звонок все в пропасти безумья,
Звонили ангелы заснувшим всем христам,
И я глядя в твои глаза и серость рта-беззубья,
Вдруг поняла что Ты наверно уже там...
Упала на лицо твое пряжа небес паучья...
А дальше мчался папа твой в больницу,
Прижав тебя холодную к лицу,
Виня во всем Азраила-убийцу,
Не поняв что ушла Ты вся к Христу.
Я помню как молил он милосердия сестрицу...
Но посинело,обмелело личоко родное,
На глазоньки родные положили полотно,
Вся плоть орала Это Горе, горе!!!
Сломалась,раскололась жизнь-веретено...
Пред нами было черное как сажа море...
А позже в Исру Хаг звонил сам ребе,
Он что-то не про то отчаянно твердил,
А ты как бабочка на очерствевшем хлебе
Сидела свой потайный облик сохранив...
Мы умирали на земле, Ты была вечная на небе...
Я помню как тебя в землицу опускали,
Сосновый гробик белый без прикрас,
Как моим сердцем твое сердце засыпали,
И была тишина из непонятных фраз...
Как люди меня мертвым кругом все сжимали...
Дождь следовал за мной как друг сердешный,
Консилиум нечистых мазиким собралось у могил,
И каждый кто был ложно чист-безгрешен,
В меня бросал свой тайный саласпилс...
Я помню что тогда цвели черешни...
Потом я плакать не могла,сдавило горло,
Казалось камни сыплются с небес,
Земля сожрала плоть твою как Молох,
Пропал твой драгоценный детский вес...
Шептались люди точно сухолистья шорох...
И долго не могла поверить что Ты где-то,
Весна смеялась мне в потухшие глаза,
Казалось мне что сирота теперь на свете,
Моя Рахелька старшая,твой папа ну и я...
Что мы одни такие на земной планете...
Дождь барабанил по лицу,сжимались губы,
На шахматной доске могил не стало игроков,
Синели в небе новой жизни срубы,
И ты там была без физических оков...
Тихонько примеряла из дождинок бусы,
Тихонько утешала милая без слов...
Сказав мне что есть в вечности минуты,
Где вместе мы как вечная любовь...