Когда на окнах в марте гибнет лед:
Густеет сон, и дух твой возникает,
Берет меня подмышки и несет,
И на плечи свои опять сажает,
Как ласточку на тоненький карниз.
Оттуда, с высоты, где я взрослее,
Вновь виден Крым, и синий Кореиз,
И кипарис на бронзовой аллее.
И ты идешь по кручам, напролом,
Цветет прострельник, и блестит Ай-Петри,
И мы себя считаем божеством -
Отец и сын, не знающие смерти.
Но свет тускнеет, превращаясь в звук,
Двух полусфер хронометра стального,
И сон стеклянный падает из рук,
И долгим эхом не смолкает слово.
Твое «Прощай» стучит во мне, как кровь,
И лед трещит, как будто диск сургучный,
И март плывет вдоль волжских берегов,
Тебе и счастью детскому созвучный.