Воспользовавшись темнотою и все конвенции поправ,
Мы изловили божемоя, за час под шкаф его загнав.
Зажгли фонарь: пушист не очень, заверещал - ну так, фальцет.
Важней лицо его и очи на этом шерстяном лице.
Венец мимических свершений - что в полупрофиль, что анфас
Глядит само очешуенье на нас... О господи, на нас!
Зверь слопал вазочку печенья, и стало ясно (ум спасён) -
С таким необщим выраженьем он смотрит вообще на всё:
На миру мир, на машу с каслом, в окно, в салат из овощей.
Одно по-прежнему не ясно, на всё - теперь иль вообще?
Прижился, что. Бывает кисло, по городу летает гарь,
А взглянешь на него и прыснешь - терапевтическая тварь.
Хотя, быть может, потеряли его супруга и детва,
Придётся всё же о морали. Мораль сей басни такова:
Событья вашей дольче вита чтоб были те, а не не те,
По комнатам чужим закрытым не шароёжьтесь в темноте.