Дорожные рытвины карие
обварят бока февралю.
Разбойное тёмное зарево
насквозь просмолило петлю
моей колеи, что накинута
на вздутое горло реки,
причалы с разбухшими спинами,
слепые от слёз ивняки.
Упрётся под челюсть осколками,
прорежется в дёснах песка
не голос, а сорванный колокол,
оставшийся без языка.