Всё, что мне остаётся: дом на скале, вино, облачные торосы, лезущие в окно. Снимки на дальней стенке, там, где кровать, в углу, отзвуки и оттенки, линии по стеклу. Лилии в старой вазе, вечный морской мотив, доброе слово ваше в тягостных снах моих. Масло, чтоб жечь во мраке, речь, чтоб звучать во тьме. Небо рисует знаки, что непонятны мне.
Всё, что вам остаётся: слушать в тиши кают запах воды и тёса, маршевый шаг минут, сонно искать беруши в тумбочке у двери. Снасти поют снаружи, корпус поёт внутри. Мыши массовкой в акте лезут в любой отсек. Тот, кто стоит на вахте, вечно мокрее всех. Волны в глазах усталых. Чаячий караван. Пляшет огонь на скалах, вряд ли знакомых вам.
Что Ему остаётся? Лить несказанный свет всем, кому достаётся, ну а других здесь нет. Там затянуть потуже, тут переставить тын. Благословить сквозь тучи, перекрестить сквозь дым. Чувствовать каждый винтик, слышать звезду в росе, непостижимо видеть всё, что не видят все. В грусти или в запале – всё ж проследить тайком, чтобы в ночи совпали парусник с маяком.