Не надо мне чужого счастья,
Да и от своего я откажусь.
В тюрьму я загнан безучастья,
И безучастным богу покажусь.
Я встану перед ним, как равный,
И в глаза ему я посмотрю.
Я много ль знал? Совсем уж мало,
Чтоб смог похвастаться ему.
Буду я стоять пред ним, и верно,
Мне будет вовсе всё равно,
Был ли я хорошим и примерным,
Иль чёртов плут был? Всё одно…
Верил в бога, святилище небесно?
Верил ль в дьявола? Я солгу и вам.
И даже если б смог ответить честно,
Я бы честно и примерно, вам солгал.
Я бы лгал и ложь текла сквозь губы,
Как тень, что за нами ходит по пятам.
И тот суд безмятежный и угрюмый,
И тот палач, наверху сидевший там,
И даже все присяжные – святые,
Такие горделивые! Все до одного,
Вечны, а я покроюсь горькой пылью,
И забудусь уходящим сном...
Резкий стук и звон вопящий пронесётся,
После того, как огласят мой приговор.
А что же жизнь? – она всё льётся,
С самого начала света и до этих пор.
Пусть мне предложат счастие на блюде,
Пусть пообещает мне его к концу,
Не важно. Всё не важно – сколько судеб,
Все, как одна, поверят в эту ерунду.