Горы сопротивляются альпинистам,
и дом сопротивляется жителям.
Все дома боятся как в хате свиста,
алкогольных напитков распития.
И в пьяном угаре зарежет жену газовщик,
любовь выражая ножиком,
старая соседка не выплатит транзит-паразит,
и внук опять работает уборщиком.
Готика российского двора меня воспитала,
в 98м я родился, надышавшись сажи
горящей тайги, и эта сажа во мне с утробы осталась,
и набирала стажа с ростом многоэтажек.
Это не манифест и не громкий крик,
это краткая биография дальневосточника
в Петербурге, это не боль, а стих
дрожащий кардиограммой построчно.
И пальцы дрожат по клавиатуре долбить,
я писал его словно эпилептик в приходе,
который упал и свихнулся по дороге к
Любимой.(Что ждёт в подземном переходе)
К которой он вечно вовремя не успевал,
которую кормил обещаниями,
всегда (когда к ней) карданный вал,
подводил, и трансмиссия трещала им:
- Вы попадете в аварию, вам нету ремней
безопасности. И подушка не сработает тоже.
Но ему всё равно так хотелось к ней.
(А ей может быть даже больше)
На этом повествование кончилось,
железная сетка тряхнулась от трёх очков,
мальчишка баскетболист попал в полость.
Кольца. Колец. Матерей и отцов.