В одном краю течёт река меж двух высоких берегов,
Река не мало широка и глубиной не измерима.
Над речкой протянулся шаткий деревянный мост,
Да вовсе и не мост, а две опоры узкого настила.
Торжественно процессия шагает по мосту, глашатые бегут.
«Народ, оказана вам честь владельца нашая земли узреть!»
На мост, согласно почестям, ступает чинно статусный «Богач»,
За ним же подхалимы всех мастей стремятся дошагнуть.
С другого берега реки в лохмотьях шёл, прихрамывая, «Нищий».
Погасшим взглядом зрел босые ноги, что шагали по пыли дорог,
Был плотью худощав и по сему видать не ведовал довольства в пище,
От времени до дыр, потёртая сума - да бороды седеющей клочок.
Глашатые остановились на мосту - «препятствие» не обойти…
«Богач», что впереди шагал, в уме лелеял гордую мечту,
Да так с мечтами и влетел в восставшую преграду на пути.
Кто сзади шёл, валились на него, втыкаясь в баррикаду.
Под тяжестью свалившейся проблем «Богач» стал изрыгаться гневом.
Орал: «Всем плеть… казнить без жалости всех тех, кто виноват!» .
Без помощи никак не мог восстать обременённый тучным чревом,
Неистово вопил: «Где душегуб? Где слуги? чтоб меня поднять».
Все бросились освобождать его от навалившихся проблем.
(Что жук, упавший на крыло, не как не мог подняться).
Встав зрит - уродливый старик стоит взгорблённый пред ним,
И гневом труб воинственных пред стариком стал изрыгаться:
«Да знаешь ли безумец! кому ты заградил дорогу…
Я первый друг царя, тот что владеет этим мiром.
Известно ли тебе дурак! пред кем стоишь ты на мосту…
Одни мне страхом служат, иные чтут меня кумиром.
Обширные мои чертоги, наложниц у меня не счесть,
Имею серебро в мошне, амбары переполнены добром.
Есть летопись о мне, певцы слагают песни в мою честь,
Всегда одет в шелка, вся знать пирует за моим столом.
Я не такой как все, со всех прибытков Я одариваю храму.
Я в колокольчик зазвоню - вокруг сбегаются за послушаньем,
Я древность родословия веду то знатного семейства.
Мои рабы стоят передо мной со преклонением колена»…
Нищий смиренно преклонился... пред равным человеком,
И покаяньем вымолвил ему: «Прости презренного раба.
Прости, что не достойно предстою пред ясным твоим взором,
Ты видимо не мало Богу угодил коль столько у тебя добра.
Нету достоинства во мне, поэтому мой дом под деревом земля.
Отсутствие смирения в душе - вот всё богатство, что я настяжал.
Безумец - слышу говорят, так отзывается о мне народная молва,
Всегда одет во тлен, питаюсь тем, что добрый человек подал.
Изнемогаю плотью от жары, от холода дрожу, что лист на дереве по ветру,
Желаньем к чреву приковал себя, взыскую напитать его и жажду утолить.
Нет взора к Царствию Небес, в душе страстной ничтожно маленькая вера,
Слова молитвы будто сею в решете, парением мысли их не удержать».
– «Да как посмел, без дозволенья слово молвить»…
С истерикой в поднял «Богач» визгливый голос:
«Эй слуги! взять презренного раба и плетью наказать».
И только вымолвив свой суд, мост деревянный затрещавши рухнул…
Барахтаясь в воде, во страхе «Помогите», – закричал «Богатый» человек,
«Спасите кто-нибудь меня… за то я сверх щедроты заплачу».
Но каждый сам себя от утопления спасал и никому нет дела до его беды.
Тогда-то понял он: за жизнь всем златом и богатством мiра я не заплачу.
Вода и ужас и не видно никого и силы нету боле сопротивится стихии.
Всё то, что прежде он ценил, в мгновении покрылось ржой и тленом.
И вот: ум, сердце в душу сосложил, во слёзном перед Господом молении:
«Прости Господь, что страстью, дух дарованный Тобой, я в узы заключил».
Тут мощь речной волны извергла покаянного на берег.
От зримого все слуги повалились ниц пред «господином».
Но сам он на колени встал, уразумив, что Богом он спасён.
И на восток взгляд обратив промолвил: «Господи помилуй!»
На берегу другом узрел молитвенно восставшего бродягу,
Тот руки горне возносил, колено преклоняя перед небом.
Тогда спасённый ощутил обман и стыд бесчисленных страстей…
Конечность жизни коей жил и нищету души, представшую пред Богом.
«Я ныне перед смертью предстоял и чудом избежал «Великого суда».
Что приобрёл, в том не имею оправдания перед праведным Судьёй,
Лишь жаждой славы серебра и похотью очей душа моя живёт,
Но нет карманов во гробу, и не чесоже я для духа не стяжал.
Гордыней, а не помыслом добра, платил я десятину Храму.
От самолюбия, но не от сострадания, творил я показную милость.
Тщеславием пылал, влагая в сердце многих иерархов похвалу,
Молитва пред глазами у людей во мне рождала прелесть…
Не видя более себя, спасённый человек смиренно говорит:
«Простите все, кто претерпел всю злобу нрава моего,
Имущество, что преобрёл, меж неимущими раздайте.
Меня от ныне ждёт… пред Богом покаянная стезя…»
Он перстни с пальцев снял, втоптав в речной песок,
Цепь скинул золотую, что стала преклонять к земле,
С презрением откинул с пояса мошну и бросил на закат,
И в руку палку взяв, он двинулся на встречу Солнцу.
***
Блаженны те, кто зрит себя духовно нищим человеком.
Кто видит то, как тяжело душе под бременем страстей.
Кто не желает жить по плоти, но хочет возрождается духом.
Кто заповедь Любви откроет для себя и уклонится от страстей!