Пройдя сквозь мир иллюзий,
В слезах, страданиях, печалях,
Не встретив счастья - только страх,
Тревогу, крыльев чёрных вещий взмах -
Остановился. Умер. Ладан. Прах...
Молитвы слышал, лязг кадила.
Трещала свечка в храме том.
Я помню, прихожане сторонились,
Смотря на гроб, в котором он -
С закрытыми глазами, хвоя, руки на груди.
Поклон.
"Сегодня, в День рожденья,
Мы слёзы льём, скорбя:
"Прими его", - заупокойный стон.
Не женщина взвывала, не мужчина,
Не мальчик.
Не казалось мне. Но кто?!
"Он в жизни видел край лишь счастья,
Познал всего-то, по чуть-чуть.
Прости его за согрешенья,
Какие сделал, не открывши суть..." -
Опять взвыванья, лязг кадила и свечки тощей треск.
Икона Божьей Матери в пустой
Церквушке городка чужого. Плеск!!!
Откуда знаю воду? Несут куда мой гроб? Постой!!!
Остановитесь! Нет! Я жив! Живой!!!
"Земля носила, всё хотела, всё ждала, просила
У Бога, у Судьбы, у Дьявола...".
Остынь, кадило!
Душит ладан, душат и молитвы! Закрытые мои глаза, как будто сшиты
Грязной нитью, с порчей, либо верой.
Я не желаю уходить! Я согрешил победой.
Победой был ведом! Не целью!
Не видел я себя! Моленье:
"За что ж уносите, где стать мне прахом с теми,
Которые прожили долгий путь без грешной тени,
Которые детей рожали, замуж выдавали,
Которые молились ночью, днями?"
Ну что за мир, что жив ты, мёртв - одно ж терзанье?
Какой не слепишь путь - гореть в аду,
Не жить в раю и даже гнить в кривом на скору руку сбитом крохотном гробу.
"Он не был папой, сыном не был, и братом стал, лишь после смерти..."
Кого я слышу?! Стонет кто?! Ну покажи скорей лицо?
"Бродил до смерти он в иллюзиях чуднЫх.
Теперь он мёртв. Земля тебя носила..."
Живой я! Нет!!! Ожил я! Сердце бъётся!
Не уносите к тем, кто видел мир так просто, постно,
Молился ночью, днём, не зная перекрёстка, роста.
А я же взрос, я догмы рвал,
Курил, свой мир иллюзий познавал!
Создал Планету, замок,
Другую сторону Луны, не слыша детский лепет.
И что: не быть мне среди вас? УнОсите в могилу в этот час?
Родился ж я сегодня! Не вы решаете судьбу! Смешно!
Смеюсь уже, лежа в гробу.
И плач забыл, и стон, и ладан мил,
И лязг кадила жизнь со смертью сшил.
Смеюсь: ведь прах остАнется в земле?
Потом же встречу вас в холодной утренней заре!
И вспомним день, и тех, кто рыл могилу мне...
"Остановись! Есть дочь моя! Она мила!
Не лязг кадила мил, а доченька моя -
Судьба она! Ты должен встать! Вставай!
Дерись, воюй, борись, не знай покой!
Я помогу своей душой!
Иди по городу, как летом шёл,
Рычи за правду, волком вой!
Пугай людей, создай войну.
Вставай, свободен ты! Живой!!!"
Твой голос слышал! Он знаком!
Ты приходила в снах?
Тебя ж я видел за полночь, с утра, на небе. В облаках?
На дереве тогда листочки собрались в спираль,
Парил от счастья я, как чёрная вуаль.
"Когда снесут тебя в могилу,
Сожгут, со всеми мыслями сотрут,
Найдёшь ты женщину, мечту.
На теле той увидишь знак: и Землю, и Луну...", -
В то утро листья говорили, рисуя дальше ту спираль.
И вот, проснувшись утром,
Я метку в строчках Бёрнса увидал.
Та метка странная была,
Но не Земля, и не Луна.
* * *
И вскоре, выжив, намолившись,
И ладаном всю душу изранИвши,
Вошёл в кафе, где утро, запах кофе, светлые улыбки,
И церковь рядом, школа, парк с калиткой,
Где много жёлтых листьев, и тропинки плиткой.
И много дней потом я по утрам:
Сначала церковь, крест рукой,
Шепчу молебен со своей душой:
"Спасибо, Господи, что спас меня",
Потом иду в кафе, где мир добра.
Сижу, пью кофе, карандаш простой,
Лист белый, мысль ведёт куда-то за собой.
Пишу. Брожу в тумане.
Гляжу в окно, кусая с шоколадом круасаны.
И вдруг... она! Та девушка! Та дочь!
* * *
- Привет, меня зовут Светлана.
- Привет! Я умер. Прах мой, вот, в земле.
- Наладится, увидишь, - Светлана смотрит вслед моей войне.
- Искал тебя, - не смог сказать, и даже в книге написать,
Но чувствую сейчас: от Бога благодать.
Чрез дни, недели понял я:
Луна - та родинка,
Земля - тот холм,
Которые я в строчках в раннем детстве с жадностью прочёл.
Я нёс всю жизнь тот Бёрнса стих, в душе крутил "Ночлег в пути":
"...А грудь ее была кругла,
Как-будто юная зима
Своим дыханьем намела
Два этих маленьких холма..."