Чаще всего, в минуты тяжелого отчаяния, кажется, что мир и я в нем - лишь театр Господа Бога и актер в этом театре. Актер идет по сцене, куда хотят Автор пьесы и Режиссер. И существует на сцене столько, сколько хотят Автор пьесы и Режиссер.
Об этом писал Омар Хайям, об этом писал Николай Гумилев.
Я не равняю себя с великими, но отчаяние мое на момент написания было, верно, почти такое же, как и у них.
* * *
Мы лишь куклы, а кукольник наш - Небосвод:
От рожденья до смерти на нитках ведет,
Мажет личики нам то слезами, то кровью,
А наскучим - скорее в сундук уберет.
* * *
Мы лишь куклы - расписаны сцены за нас,
Монологи и роли раздали без нас.
На потеху всевышний партер забавляем
Да ждем черную штору, что скроет всех нас.
* * *
Нет, не рай, а раёк нам придумал Господь:
Изнываем, не смея себя побороть,
Поднимаемся к небу, срываемся, плачем.
Словно глина в огне, обжигается плоть.
* * *
Было свежим вино - стало кислым вино.
Были овощи свежими - сгнили давно.
Быть кормушкой червям да назойливым мухам -
Неужели такими нам стать суждено?
* * *
Нам коробку в конце обещает Аллах.
Гордый, радостный, смертный, ты чувствуешь страх?
Ты отдашь Ему радость, а скорби получишь.
Может, сразу оставить Его на бобах?
* * *
- Быть послушною куклой в руках - не хочу! -
Как напьюсь, так в холодное небо кричу. -
Если хочешь рубить, так руби поскорее,
А не то грош цена Тебе, как палачу!
* * *
Пахнет диким отчаяньем мой рубайят.
Как иначе писать, если в сердце лишь ад?
Отнял друга, любимую. Взял вдохновенье.
А теперь ещё требует, чтоб я был рад!