Я говорил на языке врага,
выплёвывая звуки, словно пули,
и мне казалось, будто я рогат
и что меня в напёрсточки надули.
Но, привыкая думать как они,
я чувствовал, насколько же непросто
всё жечь и жечь маячные огни,
но прятать в море нечестивый остров.
Порядок слов там важен, как закон,
и даже опускаясь до жаргона,
они прокрустов выкуют жаргон,
и поместят его в киот закона.
А мы стоим на сорока ветрах,
где дышит степь нам в спины динозавром:
до горизонта — в кочевых кострах
и юртах, и разнузданных кентаврах.
Смешав слова да ссыпав их в мешок,
мы нашу мысль не спутаем однако —
прокукарекает волшебный петушок,
сверкнёт бочком серебряным салака,
и буквы сложатся уже в иной узор,
что отливает семицветной искрой.
О, речь моя, я верю в твой дозор,
как сеть, невидимый
и, как расправа, быстрый...