Вдвоём с Женькой мы вышли от Оли Иус в темноту. Пока сидели в гостях, беседовали, пили чай, на время не смотрели и вот…. Тишина, голубой британской кошкой мягко глянула в глаза, мигнула окнами, и окутала нас пушистым шарфом ночи. Не спеша, как в счастливом сне, мы побрели вдоль шоссе Космонавтов на остановку «Гознак». За спиной у Жени болталась, и изредка нежно тенькала гитара.
По этой дороге в марте 65ого везли в город космонавтов Беляева и Леонова после аварийного приземления в пермской тайге. Леонов вышел первый раз в космос, и остался жив, а потом «Восход-2» упал к нам в лес, и космонавты почти замерзли на Земле. Вот уж воистину чудо, что их нашли! Волшебство да и только.
Железные ракеты, поставленные на шоссе в память об этом событии, тускло поблескивая, рвались в звёздное небо. Звезды подмигивали в вышине. Говорить не хотелось. Мы замерли на остановке, ожидая полночный троллейбус…
-Эй, мужик! Что там у тебя, гитара?- резанул по ушам хриплый голос.- А ну, дай сюда, мы поиграем! - рядом с нами внезапно материализовалась пара мрачных гуманоидов. Агрессивный импульс сюрикеном полетел в сторону Женьки, но словно плоский камешек шлёпнулся блинчиком на речной глади, булькнул, и… утонул в пустоте.
Женька, словно только этого и ждал, радостно повернулся к незнакомцам, и с готовностью протянул гитару:
-Поиграть хотите, ребята? Ну, бери, бери, не стесняйся!
«Ребята » растерялись. Один и вправду внезапно смутился, и застенчиво добавил:
-Я играю немного, учусь…
Мы сели на скамейку у стены остановочного комплекса вместе, и между нами образовалось хрупкое равновесие. Тесная скамейка и молчаливое единство странным образом сблизили нас. Парень начал дергать струны гитары, Женя показывать аккорды, а я ждать троллейбуса …
А троллейбуса всё не было, и не было. На остановке стали появляться молодые мужчины. Одетые во всё черное, стремительными тенями слетались они со всех сторон, напоминая стаю ночных хищников.
-Это Ваши друзья? - спросила я у соседа по скамейке.
-Мы иногда собираемся здесь, ну те, кто бывал в горячих точках. Чеченских компаниях, и других…
Я взглянула на часы, и поняла, что транспорт уже не придет, слишком поздно. Надо ловить машину. Уличные фонари освещали шоссе, по нему изредка, сияя фарами, проносились автомобили. Внутри на остановке царил полумрак. Освященный прямоугольник проема остановочного комплекса напомнил мне сцену, или экран кино, а мы зрителями сидели и смотрели на свет.
« Зачем нас вообще понесло на эту остановку? Чего тут сидим, что ждём?» - думала я.
Театральным прожектором фары выхватили из тьмы изрядно подвыпившего интеллигентного дядю средних лет. Вероятно, как и мы, он засиделся в гостях, и потерял счет времени. Он шел шатающейся походкой, посверкивая очками и что-то бормоча себе под нос. Весь такой привлекательно нелепый на этой залитой неоновым светом площадке. Тени жадно потянулись к нему со всех сторон. Воздух уплотнился, стал вязким, липким. Тьма вокруг сгустилась. Кто-то глумливо загоготал. Мужчина стал тревожно озираться по сторонам, качнулся и задел металлическую урну. Урна свинцовым грохотом покатилась по асфальту.
-Мужик! Ты что себе позволяешь?! Порядок нарушаешь? Поднял урну!-прокаркал во тьме ржавый голос.
Стая молча окружила мужчину. Он дернулся в одну сторону, другую, под его ногой звонко зазвенела бутылка. В панике пьяный схватил бутылку, разбил об асфальт, зажал в руке «розочку» и встал в стойку, готовясь к атаке. Лицо его утратило расслабленное пьяное благодушие, и перекосилось в оскале.
-Ну, всё, конец мужику,- задумчиво вздохнул наш сосед, перебирая струны,- сам виноват.
Повисла какая-то бесконечная пауза. Я рванула гитару за гриф:
-Дай сюда, раз не умеешь! Жека, жги!
-А чего играть то? – удивился Женька, нехотя взяв гитару.
-«Там где клён шумит». Скорей же!
Женька, осторожно тронул струну, что-то подстроил в ладах, лицо его разладилось, просветлело, рот растянулся в блаженной улыбке, глаза мечтательно вспыхнули. Задрав сияющие глаза туда, где за бетонным перекрытием пылал-звенел бездонный космос, он запел пронзительно светло, из сердца вселенной, заполнив вкрадчивым звуком внезапно оглохшее пространство:
-Там, где клён шумит над речной волной, говорили мы о любви с тобой….
Несколько голов повернулось в нашу сторону.
-Громче!- я подхватила, и мы запели во весь голос.
Стая развернулась в нашу сторону, и настороженно замерла. Песня легко взлетела ввысь, зазвенела, заплакала гитара. Тьма начала клочьями сползать с остановки и таять.
Мы встали, и шагнули в открытый космос под звезды. Толпа стеной окружила нас. Ночь ожила, задышала, тут-там вспыхнули, и засияли улыбки. Люди обнялись, стали раскачиваться в кругу, как в детстве у костра, и подпевать, кто как мог.
Подвыпивший мужчина с зажатой в руке «розочкой» растерянно стоял в стороне. Кто-то миролюбиво сказал ему:
- А всё же ты не прав, мужик. Урну-то уронил. Ну, давай, давай вали домой пока о тебе не вспомнили…
-Да я случайно. - Протрезвевший быстро поднял урну, кинул в неё осколки стекла и поспешил в сторону дороги. А мы всё пели, и пели о молчании вдвоём, о музыканте, « о лютой ненависти и святой любви ...»
-Вы к нам на гастроли? -спросил кто-то Женю-Вы кто? Не узнаю лица, хотя и знакомо.
Женю стали просить спеть «Группу крови», он растерянно зачесал затылок, а я пошла ловить машину. Водители, видя нашу компанию, в спешке проезжали мимо.
-Кто этот певец, вы знаете его? - спросил меня почтительно бритый рейнджер.
- Да нет, не знаю.Я с ним живу...
Женька засмеялся, подхватил меня под руку, и мы прыгнули во внезапно затормозивший челнок такси. Такси рвануло с места, и на крейсерской скорости понеслось среди созвездий ночного города. Мы оглянулись.
Там вдали стояли люди в чёрном и приветливо махали нам рукой.