Мне снятся сны, чужие, чьи-то
Из тьмы веков пришедшие ко мне.
Что правда в них, что явь, все скрыто
В бездонной, непроглядной глубине.
Покрыта память дымной пеленой,
Но сквозь нее приходит озаренье.
Раскатом грома вдруг встает стеной
Откуда-то пришедшее виденье.
Я вижу толпы радостных людей,
В одеждах белых, вышитых цветами.
Они ведут диковинных зверей
С огромными печальными глазами.
Я в них смотрю, не в силах отвести
Бесовских чар слепое наважденье,
Сбежать хочу, свободу обрести
Не телом, но душой найти спасенье
А звери эти чуть похожи на волков,
Ступают мягко, на кошачьих лапах.
Их семь числом, тела из облаков,
Искрят, озона источая запах.
А рядом с ними, нет, не господа,
А слуги их, им преданы стократно,
Прикованные к ним навеки, навсегда,
Как отданные в рабство безвозвратно.
У тех зверей не клички -- имена:
Из них -- Гордыня первая ступает,
А следом -- Зависть шествует одна
И Гневу с Алчностью дорогу намечает.
А дальше -- Похоть нас к себе манИт,
Бредет Унынье, чуть не засыпает,
На толстых лапках рядом семенит
Чревоугодье, что обжорством называют.
Что сон, что явь, везде они живут,
Да и еще во множестве плодятся.
Слаб Человек, а это тяжкий труд
Греховному соблазну не поддаться.
В нем, как в трясине можно утонуть,
На миг взглянув в глаза при встрече
Захочешь только руку протянуть,
Опомнишься -- уже увяз по плечи.
А там уж, кто кого, ведь их тела сильны,
Пусть даже сотканы из зыбкого эфира.
Между добром и злом затеянной войны
Они -- посланники неведомого мира.