Усни на пирсе! бронзовые жабры -
не шевеля ни ртом, ни плавниками -
промой мадерой. Время проникает
в пространный порт, в стремлении напиться.
Диковинно, но превосходство жажды
над голодом - значительней на пирсах,
чем там, в глубинах острова.
Дополнить
твой светлый путь, тот путь, которым шла ты,
мне крайне сложно. С возрастом, до боли
саднят сетчатку крылышки капустниц.
А ум - саднят проступки пережитых
мной долгих лет. В груди ещё лежит их
тяжелый груз, что предназначен большей
судьбе, чем дали. Спи! тебя отпустят
мои ветра. Да, помнится, на божьем,
ты пела мне на пристани, в Фуншале.
Моя судьба, я думаю, обрюзглость
прибрежных волн чуть меньше, чем внушали
со школьных лет провидцы пертурбаций,
чей дар теперь сомнителен и редок!
Я до сих пор, не знаю сколько клеток
подверглось в хрупком теле тем процессам,
что в первые полгода перебрались
с колен на бёдра. (Боже, твоя цельность!)
Впоследствии, я был уже застигнут
чужой судьбой на долгой переправе.
Чужим покровом бронзовых пластинок.
Усни на суше! бронзовые жабры
промой слезами. Дёрнув плавниками,
ты переправишь плоскость пониманий
на плоскость принадлежности к изгоям.
Мне потому и дышится так жадно,
что я один. Теперь, посредством воя,
ты потопляешь ялики... (Как тошно!)
Прости, моя любовь! Прости мне, Жанна!
Все гарпуны на месте, сети - тоже...