Сквозь тернии к «звёздам» Десять часов вечера. Раздался резкий звонок домофона. Николай Петрович вздрогнул. Нажал кнопку на пульте телевизора и убавил звук. Затем, кряхтя, сполз с дивана, прошаркал до двери и снял трубку, искренне жалея, что не отключил домофон. – Кто? – спросил он недовольным голосом. – Открывай, дружище. Спецназ! Что, не узнаешь?! – Владька, ты?! Какого чёрта не позвонил? – Внезапность – одно из условий успеха! Со своим сослуживцем Николай Петрович не виделся уже несколько месяцев. Встретились в армии, да так на протяжении дальнейшей жизни и остались друзьями. Правда, в последние годы виделись очень редко, быт и работа съедали всё свободное время. Вадим Иванович после армии закончил заочно экономический факультет известного в их городе института и крутился в бизнесе. Удачно купил недостроенный коттедж, мало-помалу достроил его и крепко обосновался на земле. Время от времени занимался рыбалкой и охотой. Через некоторое время входная дверь распахнулась, и на пороге появился подтянутый, среднего роста энергичный мужчина в кожаной коричневой куртке. Его взгляд скользнул по футболке и трусам Николая Петровича: – Ты что, уже храпака даёшь?.. А где твоя вторая половина? – Уехала к родителям, тестю совсем плохо, скорую вызывали, осталась ночевать. – Я к тебе, Петрович, по особо важному делу. Послезавтра едем на рыбалку, есть отличный товарищ – проводник. Обещает волшебство, а не рыбалку. До Нового года с рыбой будешь. Собирайся, возражений принять не могу, точка. Николай Петрович был учителем, преподавал математику и физику в старших классах. Он вдруг покраснел от лихорадочной работы мозга, обдумывая, как бы обыграть отказ, не обидев друга. Затем немного потоптался на месте и наконец произнёс: – Да ты, Вадим, проходи, чего встал. Чайку попьём. Сели за стол. – Вадим, – начал Николай Петрович, ёрзая на стуле, – недавно начался учебный год, у меня сплошь уроки. Почти нет продыху. Директор даже разговаривать не будет со мной на эту тему. – Слушай, а какого возраста твой директор? – заговорщическим голосом проговорил Вадим. – Да ей давно уже за пятьдесят. Точно не знаю. Живёт одна, вся в работе. – Так ведь и мы не молоды. Это как раз то, что надо. Главное искренне, от души воспеть её доброту, проницательность, мудрость и зрелую красоту. Запомни, никогда не восхищайся другой женщиной в её присутствии. Да что мне тебя учить? Вспомни, наконец, себя в армии, как ты умудрялся обхаживать Нинку – медсестру. Ведь она была настоящая фурия с железным характером. Все офицеры её боялись и слушались безоговорочно. Ты же под её прикрытием в самоволку сколько раз уходил, ни разу тебя не застукали. – Нет-нет, Вадим, это нереально. Меня некому заменить. – Ничего себе, вот это самооценка! – воскликнул Вадим. – Ну, во-первых, незаменимых людей нет, а во-вторых, это уже будет не твоя забота. Она директор, пусть у неё голова и болит. Завтра вечером жду звонка. Всё, Петрович, бодрись, задание дано, выполнять! Я тороплюсь, надо ещё некоторые дела решить.
Дверь захлопнулась. Николай Петрович совсем устал от напористого давления
Вадима, но так захотелось на рыбалку…
На следующий день, в кабинете директора состоялось собрание, в течение которого
Николай Петрович смотрел на Полину Кирилловну самыми наипреданнейшими глазами.
После собрания все учителя спешно покинули кабинет. Николай Петрович задержался.
Собирая стоя журналы и бумаги в стопку, директор, бросив быстрый взгляд на учителя,
спросила голосом с металлическим оттенком:
– У вас, Николай Петрович, есть ко мне вопросы?
– Боже мой, Боже мой, какая пошла несуразная молодёжь! – пропел учитель.
– Что такое? – удивленно произнесла Полина Кирилловна и присела на стул.
– Смотреть не на кого, вот раньше, какие приятные были живые лица; огоньки в
глазах, интерес к событиям страны настоящим, прошлым и будущим. А сейчас – молодые
люди безразличные, с бегающими глазами, то пирсингом увлекутся, то колготками в
сеточку, то легинсами в цветочек, а уж про картинки в мобильниках я вообще молчу.
Директор ошеломлённо смотрела на учителя и хотела было что-то сказать, но
Николай Петрович, не реагируя на изумление Полины Кирилловны, продолжал «петь»
медовым голосом:
– Вот только взгляд на вашем лице и отдыхает. Нет, нет сейчас таких лиц у
нынешней молодёжи, уважаемая Полина Кирилловна. Я бы ещё два собрания таких
просидел и ничуть не пожалел бы. И сейчас я, совершенно умиротворённый и гордый за
своё поколение, не решаюсь покинуть эту цитадель.
– Зря Вы так, Николай Петрович, – несколько засмущавшись, продолжила Полина
Кирилловна, – в нашей школе много красивых девушек и юношей. Вот взять, к примеру,
Алину Панкову. Я весь урок ею любуюсь – красавица! – вздохнула Полина Кирилловна.
– Ничего в ней не вижу особенного, не ви-жу, – по слогам повторил Николай
Петрович. Уж поверьте мне – обычная рядовая девушка.
– Ну как же, а черные миндалевидные глаза, окаймлённые пушистыми ресницами,
и этот удивительно классический носик!? А какая у неё необыкновенно ровная матовая
кожа, – уже задумчиво и мечтательно произнесла директорша.
– Ну и что, ничего цепляющего, – стоял на своём Николай Петрович.
– Смотрю я на вас, Полина Кирилловна, сколько грации в ваших движениях. Какой
стальной характер, сколько мудрости, терпения, понимания в ваших лучистых теплых
глазах. Да разве можно их сравнить с картинными, ничего не выражающими,
стандартными черными глазами нашей ученицы! Лица моего поколения – это уникальный
фонд нашей страны. Простите великодушно, но вы меня в обратном никогда не убедите.
Полина Кирилловна резко распрямилась и гордо, с высоко поднятой головой,
подошла к двери. Выглянув в коридор, дождалась мимо проходящую учительницу и
попросила пригласить Алину Панкову – ученицу 11 «Б» класса в кабинет директора.
Через несколько минут в кабинет тихо вошла девушка – стройная, высокая, обладавшая на
редкость хорошей фигурой. Густые черные волосы оттеняли матовую кожу лица и были
собраны в тугой длинный хвост на затылке. Неестественно пушистые ресницы
превращали блестящие глаза в фантастическое явление, а малиновые губы ставили
неповторимый акцент на юном лице. Девушка представляла собой нечто экзотическое и
напоминала мулатку.
– Алина, – споткнувшись, строгим голосом начала Полина Кирилловна, – вот
Николай Петрович жалуется, что ты не совсем внимательна на его уроках, плохо
усваиваешь материал, появились тройки!
Алина, потупившись, молчала, её глаза блуждали по кабинету, каждый раз с
надеждой задерживались на окне.
– Да, хороша ! – разглядывая ученицу, думал Николай Петрович. – Ёй сейчас не до
математики. Глаза просят свободы, так и норовят выпрыгнуть окно. – Алина, если и дальше на тебя будут поступать жалобы, я вынуждена буду принять кардинальные меры. Всё, можешь идти, – твердо закончила Полина Кирилловна, поджав губы. Алина вышла. Николай Петрович проводил её долгим взглядом, на мгновение забыл, зачем он вообще находится здесь, в кабинете директора. Резкий вопрос Полины Кирилловны: – Ну, так что Вы теперь скажете? – вернул его к действительности. – Простите, по поводу чего?! – поморщился учитель, восстанавливая цепочку разговора с директором. – Не чего, а кого! Конечно же, нашей ученицы Алины, – нервно поправляя учителя, ответила Полина Кирилловна, глядя напряжённо-испытывающим взглядом на Николая Петровича. – Ах, да-да, по поводу Алины, – протянул учитель. Так вот, ничего таинственного и обворожительного я в ней не нахожу. Уж поверьте мужской интуиции, – с безразличным лицом, насколько это было возможно, продолжил он, – обычная ученица. Полина Кирилловна глубоко вдохнула воздух, ещё глубже выдохнула его, поправила волосы и преобразилась совершенно в другую женщину: полуулыбка скользнула по губам и сняла напряжение с её лица, морщинки расправились, а глаза стали удивительно спокойными, излучали мягкий и благодарный свет. – Вот он, этот момент, который должен решить успех дела, – подумал учитель, глядя на директоршу и, приободрившись, начал проникновенно-душевным голосом: несравненная Полина Кирилловна... Назавтра Николай Петрович, покачиваясь в уазике в полной амуниции, согласно предстоящему мероприятию, уже живо общался с компанией своего закадычного друга Вадима. Мимо, со скоростью восемьдесят километров в час, проплывали пожелтевшие деревья, затем потянулся разноцветный лес в осеннем убранстве, воздух становился все прозрачнее и свежее – верный признак, что большой промышленный город уже остался где-то далеко позади. Поглядывая в окно, Николай Петрович, явно представлял, как они под огромным вечерним небом, усыпанным яркими звёздами, будут ставить сети. Ведь у каждого человека в жизни есть свои «звёзды», к которым он стремится, надеясь обрести благозвучие и своё душевное равновесие.